-А мы не хотим к вам ехать. Мы купим дом где-нибудь поближе к столице, - сказала Анна первое, что пришло в голову.
Так Карабаевы и сделали.
Подмосковная деревня, куда они перебрались, была очень живописной. Лес, речка, да и до районного центра десять минут хода. В скором времени деревня должна была стать одним из районов этого самого города.
Тетка Ирина тоже была довольна новым местом жительства, но часто плакала, вспоминая Данилу.
-Если бы мы раньше переехали сюда! Если бы раньше!
Все в семье и без объяснений понимали, что она имела в виду. Раньше, то есть до смерти Данилки. Ведь он погиб, когда шел именно от нее, и этот факт сильно мучил бабушку Ирину, так как именно себя и свое несогласие жить с Карабаевыми винила она в смерти любимого внука.
Димку иногда злило это общесемейное горе. И мать, и отец, и бабка вспоминали его брата и плакали, а его – Димки как будто и рядом не было. Ведь вот он – живой, здоровый. Пусть теперь его любят и балуют!
Однажды, когда мать ставила на стол румяные пирожки с земляникой, грустно сказала:
-Вот бы Даниле они понравились.
Тетка всхлипнула и передником вытерла глаза.
Димка разозлился не на шутку. Он ревновал их к Даниле раньше, но теперь это чувство появилось уже к мертвому брату.
-Сколько можно! – закричал он.
Мать с бабушкой испуганно посмотрели на него.
-Сколько можно говорить о нем! Он умер! Слышите? И вы сами в этом виноваты! Обе!
-Тише, - попыталась Анна успокоить сына.
-Почему тише! Вы сами убили его!
Анна закрыла руками лицо и заплакала в голос. Только что Димка высказал вслух то, о чем она частенько думала.
Димка хотел сказать еще что-то, но получил сильную затрещину. Оплеуха была такой силы, что голова резко отклонилась вперед.
Мальчишка возмущенно посмотрел на бабушку с мамой, но они плакали и ничего не видели, плюс, находились на таком расстоянии, что не смогли бы его стукнуть, даже если бы и захотели. Отец отсутствовал. Вот уже два дня как он работал в городе и утром уходил из дома.
Димка оглянулся, чтобы увидеть обидчика, но ничего не увидел.
Снова Дмитрий ощутил сильный толчок в спину, заставивший его сделать шаг к плачущим женщинам. Но за спиной было по-прежнему пусто. Димка жалел и маму, и бабушку, только ревность была сильней жалости, и в тот момент он даже обрадовался бы, если б кто-то помог ему перешагнуть через эту ревность и приласкаться к ним обеим. Обрадовался, если бы не испугался.
-Мамочка, прости меня! Бабушка и ты прости!
