Андрей часто приходил с работы усталым и, не всегда понимая моего пристального изучающего взгляда, спрашивал:
-Котёнок, у тебя всё хорошо?
-Хорошо, - отвечала я и немного успокаивалась.
Из его уст «котёнок» звучало как-то по тёплому, по-доброму, и плюс, это слово было до боли знакомым и привычным, свидетельствующим о том, что Андрей, действительно, относится ко мне по-прежнему.
Когда он садился в кресло, прикрывал глаза в ожидании ужина, я уходила на кухню и, стоя у плиты, думала, что он вспоминал о той другой, которая, может быть, сейчас заполняла все его мысли и чувства. Настроение моё опять портилось.
Андрей видел перемены в моём поведении и, однажды, назвал их «кризисом зрелого возраста».
-Котёнок, нам уже не двадцать. Смирись с этим.
-С чем? – сделала я показательно равнодушный вид.
-С тем, что мы уже не юноша и девушка.
Конечно, он был прав. Но я никак не могла смириться. Я хотела, но у меня не получалось. Плюс, обстоятельства, происходящие вокруг, не помогали мне смириться, а наоборот.
***
Однажды, ко мне вечером позвонила Маринка и, быстро проговаривая слова, чуть ли не прокричала в трубку:
-Катька, ты не поверишь, когда я скажу, кого видела!
-Кого? – испугалась я, думая, что она видела Андрея с любовницей.
-Толика!
-Какого Толика?
-Танькиного.
-Я его часто вижу. И что?
-Он был с женщиной, - в голосе Маринки слышались ноты торжества.
-Ты что, злорадствуешь?
-Нет, просто Танька часто говорила мне, что мой Игорь кобель.
-Не вижу в ее словах неправды, - усмехнулась я.
-Пусть! Но я часто говорила вам обеим, что все мужики кобели в той или иной степени. Говорила?
-Говорила.
-Ну, вот!
-Может, это была его знакомая с работы.
-Я же видела, как они держались за руки!
-Марина, да не радуйся ты! Представляешь, как ужасно это будет узнать Татьяне?
-Не вздумай ей говорить, - вдруг испугалась Воскобойникова.
-Как?!
-Вот так! Ничего не говори Татьяне.
-То есть, ты хочешь, чтобы он её и дальше обманывал? – возмутилась я Маринкиному желанию умолчать об измене.
-А ты хочешь, чтобы они развелись?! Может, я действительно ошиблась. Может, для Толика это единственная отдушина и радость в жизни.
-Ну, ты скажешь… Единственная радость. Они женаты уже семнадцать лет. Если бы ему была ненавистна семейная жизнь…
-Причем здесь ненавистна! – перебила меня Маринка. – Но Татьяна деспот, и только сам Толик знает, тяготит его это или нет. Просто, я могла не увидеть. Зачем мы будем его закладывать Татьяне? Сами разберутся.
