Первым порывом Мэнди было дать положительный ответ, но, в конце концов, она сказала правду:
— Нет. Никого другого у меня нет.
Пристально глядя ей в лицо, Кен произнес:
— Скажи, ты встречалась с кем-нибудь после меня?
Понимая, что сам Кен не страдал от отсутствия женского внимания, она с вызовом ответила:
— С сотней парней!
— Мне нужна правда.
— Нет, с тех пор я избегаю мужчин.
Глаза Кена сузились.
— Не понимаю… Ты молодая чувственная женщина!
— В двух словах: совершив одну ошибку, я стала гораздо осторожнее, чтобы не наделать других.
— Выходит, все, что было между нами, ты считаешь ошибкой?
— А как еще это назвать? Я, конечно, не имею в виду Майка. Рождение сына — самое чудесное, что было в моей жизни.
— Но почему ты солгала мне, почему пыталась заставить поверить, что утратила ребенка?
— Неужели не понятно? — метнула на него Мэнди яростный взгляд.
— Ну, если ты не хотела выходить за меня замуж, то могла хотя бы позволить оказывать тебе финансовую поддержку. Растить ребенка нелегко…
— Верно, но лучше так, чем быть вынужденной терпеть твое присутствие в своей жизни.
Даже сквозь загар было заметно, как он побледнел.
— И ты ни разу не пожалела об однажды принятом решении?
Поколебавшись, Мэнди призналась:
— Временами я испытываю вину, что лишила Майка отца, а тебя сына.
— Сейчас ты вполне можешь восстановить справедливость, став моей женой и создав таким образом семью..
Все это хорошо, подумала Мэнди, но остается открытым вопрос, будет ли Кен верен произносимым у алтаря клятвам? Он всегда притягивал к себе женщин словно магнит. Сможет и захочет ли Кен хранить верность супруге? Тем более что в брак он вступает только ради Майка…
— Скажи, каким тебе представляется наш союз? — спросила она.
— Хочешь знать, будут ли у меня другие женщины?
Мэнди молча кивнула.
— Нет, — твердо произнес Кен. — Я ведь не Казанова какой-нибудь. Мне будет вполне достаточно тебя одной. — Он взял руку Мэнди. — Больше всего мне по душе брак такого типа, который многие назвали бы старомодным, — когда двое людей преданы друг другу всю жизнь.
Склонив голову и глядя на их руки — ее, светлую, и загорелую Хэттона, — она думала, как было бы хорошо, если бы все это могло стать реальностью.
— Подумай о моих словах, дорогая, и скажи «да».
На миг у нее появилось подобное искушение. В каком-то смысле было бы облегчением прекратить сопротивление и дать согласие. Тогда можно будет жить, не опасаясь, что отберут ребенка. К тому же исчезнут материальные проблемы, больше не придется сдерживать природные женские желания…
