— Ужель та самая Татьяна? Здорово! Как дела? Даем стране угля?
— С приездом, Константин Михайлович. Как отдохнули? «Сказать? не сказать?»
— Разве это отдых, Танюша? Отдых — в фитнесс-центре, а весь этот туризм — сплошная усталость!
Он швырнул пиджак на кресло, потянулся и удалился в ванную. Появился через дне минуты, уже в одном халате, и вышел на балкон.
— Эх, Россия! Отдохнуть по-человечески можно только в Москве. А заграницы эти… Сущая обдираловка!
Константин вернулся в комнату, открыл чемодан и вытряхнул на диван его содержимое.
— Вот, хозяйка! Халтурку тебе подкинул! Половину, правда, так ни разу и не надел. Но это уже ты сама разбирайся. Чемодан закинь наверх. — Константин направился было в ванную, но остановился. — Хотя ты, наверное, не сможешь. Высоко. Я сам. — Он взял пустой чемодан и пошел в прихожую.
— Константин Михайлович, я должна вам сказать нечто важное! — крикнула ему вслед Татьяна.
— Важные вещи между мужчиной и женщиной не говорятся, а совершаются, — хохотнул Константин. — Сейчас, подожди… Э-ге-ге…
Из прихожей послышался протяжный свист, затем злобный матерок. Татьяна оторвалась от глажки и с усилием подняла глаза. На пороге, закрывая собой весь дверной проем, стоял Константин и сверлил ее тяжелым, недобрым взглядом. Глаза его и губы превратились в узенькие щелочки, ноздри раздувались, как у коня перед скачками. Он оторвал руку от косяка и, сделав три шага, остановился, широко расставив ноги и упершись кулаками в бедра.
— Где? — вполголоса произнес он.
— Я же хотела вам сказать, Константин Михайлович…
— Что ты, мразь, хотела мне сказать? Что украла у меня пятьдесят тысяч баксов? Это ты хотела мне сказать, да? — Он шагнул к Татьяне и схватил ее левой рукой за горло.
— Я взяла только двадцать тысяч, — прохрипела она.
— А вернешь пятьдесят, — шептал он ей в лицо, брызжа слюной. — И не выходя отсюда! Поняла, сука? Делай, что хочешь, звони, куда хочешь — но к утру пятьдесят штук должны быть здесь! — Он сдавил ей горло так, что вывалился язык.
В глазах у Татьяны потемнело. Колени предательски задрожали и подогнулись. Из последних сил она выдавила:
— Я верну двадцать тысяч. Больше у меня нет. Можете меня убить.
— И убью! — Он ткнул ей большим пальцем в солнечное сплетение, и она рухнула на пол. — Думаешь, рука дрогнет?
Едва отдышавшись, но ничего перед собой не видя, Татьяна встала на четвереньки и начала шарить вокруг руками, ища точку опоры. Мощные руки вновь сдавили ей горло и одним рывком поставили на ноги.
