Макс присел на корточки перед скинхедом. Поллица онемело.
— Зачем ты вернулся, Убер? Ты же знал, что будет?
Тот с трудом сфокусировал взгляд на Максе. Белки красные, бровь рассечена.
— До… догадывался.
— Ну и зачем тогда?
Молчание. Убер вдруг улыбнулся. Через силу.
— А вдруг бы я ошибся? — светлые глаза скинхеда смотрели на Макса. — Знаешь, как иногда хочется ошибиться?
Трепещущий свет карбидки, глухой гул туннелей…
— Знаю, — сказал Макс.
* * *
— Я слышал, вы там, у себя на Нарве, поклоняетесь Сталину, — сказал Убер. — Слышь, ты, кривой нос! Это правда?
Хаммер задумался, повернулся к скинхеду.
— Ну… правда. И че?
— Сталин — отстой, — сказал Убер раздельно.
Хаммер с размаху ударил его ботинком в живот — скинхед согнулся. Хаммер выхватил «грач»…
— Нет! — приказал Макс. — Он тебя провоцирует.
Убер засмеялся. С трудом сел и прислонился спиной к стене. Откинул голову. Из рассеченной брови по лицу текла кровь.
— Выглядишь, как дерьмо, — Макс присел на корточки, заглянул ему в лицо. — Зачем ты это делаешь, Убер?
— Революция.
— Что?
Убер закашлялся, сплюнул кровью.
— Я говорю: всему миру нужна революция. Возможно, это единственный выход для нас. Для всего нашего чертового подземного сука рая точка ру.
— Да-а, — протянул Макс. — Хорошо тебя по башке стукнули.
Разбитые губы скинхеда изогнулись в усмешке.
— В точку, брат. А Сталин все-таки отстой.
Хаммер зарычал.
— Не обижай чужих богов, Убер… — посоветовал Макс. — Иначе они могут обидеть тебя в ответ… Пошлют какого-нибудь ангела мщения или кто у них там есть. Чего ты все время ржешь, придурок?!
— Я вспомнил, как меня однажды назвали «ангелом». И что случилось дальше.
— Дальше? — Макс вздернул подбородок. — И что же?
Убер внезапно перестал смеяться. Мертвые голубые глаза.
— Я их всех убил.
* * *
— А ты вообще мелкий тиран, Лётчик. Классический такой, из античной истории. Я ведь знаю, что этот ваш Сталин на Нарвской — это просто-напросто божок, чтобы держать население в узде. Опиум для народа, верно, брат? Скажи честно. Тебе ведь на фиг не нужна никакая революция, Лётчик? Ты просто готов брать прутик и сшибать те колосья, что чуть выше других.
— О чем ты?
— Была такая притча, брат. Приехал один греческий тиран в гости к другому — для обмена опытом. И спрашивает: как мне удержать власть? Чтобы меня, значит, собственные подданные не скинули. Другой тиран, что поопытней, вывел его в поле. Потом молча взял прутик и начал сшибать самые высокие колоски. Те, что возвышались над общей серой массой. Аналогия понятна?
