Душа не вынесла таких раздумий, резко поднялся, позвал:
– Рус!
Многие заметили почти злой тон князя, но Рус, выбираясь из-под навалившихся мальчишек, отозвался с хохотом:
– А?..
– Поговорить надо!
Молодой князь раскидал своих игроков, чуть отряхнулся и направился вслед за старшим братом к его шатру. Что это вдруг нашло на Словена? Днем выговаривал, что непохож на князя, теперь вот всю игру испортил. Ну и пусть не князь, на их Род одного хватит. Русу интересней жить как все, вместе тяжело трудиться, вместе потом с удовольствием сидеть у костра и слушать умные речи Тимара или даже глупости Ворчуна. Или играть с мальчишками. Нет, он, конечно, тоже думает о Роде, но не с утра же до вечера.
Так и есть, недовольный Словен собрался снова что-то выговаривать. Русу было жаль брата, тот сильно изменился за месяцы, что родовичи в пути. Раньше ведь был другой, пусть серьезный, не то что он сам, но людей не чурался, мог веселиться со всеми. Неужели все князья такие? У Руса появлялась мысль, что ему не хочется быть князем.
А еще было жалко Полисть. Та таяла, грустила, стараясь скрыть свои печальные глаза. Неудивительно, Словену и до жены дела нет, мысли вечно другим заняты. Красавица Полисть попросту тосковала, хотя и у нее дел, как у всех женщин, полно. Но им кроме забот о детях и еде нужна мужская ласка. У Словена с Полистью детей нет, может, потому грустны глаза княгини?
Рус снова разозлился сам на себя, даже мысли у него неровные, то о Словене и князьях думает, то о Полисти и детях… Нет, не быть ему таким, как старший брат!
Ожидал от Словена выговора за несерьезность, но то, что услышал, заставило замереть.
– Тебе Полисть нравится?
– Полисть? Да.
– Если бы я не женился, ты бы ее взял?
Рус чуть смутился: да, конечно, он давно заглядывался на день ото дня хорошевшую Полисть, но сам же подсказал брату взять ее в жены…
– К чему такие речи, Словен? Она твоя жена.
– Я тебя спросил: если бы не я, ты бы женился?
Рус вдруг разозлился:
– Про то и Полисть спросить надо! Она не за всякого пошла бы. Ты ей был люб, ты и в жены взял.
Словен вдруг запыхтел прямо в лицо младшему брату:
– Знаю, что давно на нее пялишься. Увижу рядом со своей женой, не посмотрю, что брат!
Рус даже отступил:
– Ты что, Словен, белены объелся?! Как можешь такое про Полисть думать?! Да и про меня тоже.
Дольше он разговаривать не стал, повернулся и ушел, не оглядываясь. Словен остался стоять столбом, мысли были одна другой хуже. И стыдно за несдержанность перед братом, и горько из-за ненужной ревности, и зло брало от сознания, что изменился, стал резким и даже жестоким. А еще было горькое понимание того, что никогда он уже не будет прежним Словеном, которого так любили люди.
