В комнате храпели. С неприятным чувством врачи включили свет в прихожей. На диване, разметавшись, спала уборщица этажа Капа.
— Что за черт! — шепотом сказал Сухин.
— Тихо! — сжал ему руку Лунц.
Рядом с Капой под одеялом виднелись очертания еще одного человека.
— Бедный. Он словно чувствовал и торопился вкусить последние радости, — прошептал с умилением Збарский.
— А каково ей, этой женщине. Вдруг проснуться рядом с трупом, — сказал Сухин.
— Смерть в твоей постели, это ужасно, — подтвердил д-р Лунц.
Врачи приблизились и осторожно приподняли одеяло. Лицом в подушку, нелепо расставив ноги, лежал Токтоболот Абдомомунов, № 317.
— Взяли! — скомандовал Збарский.
Жаркими руками взялись эксперты за труп и понесли. В полутьме неловко ткнули его головой в шкаф.
В тот же миг труп ожил в их руках и вырвался. Благим матом заорали врачи в белых халатах, никогда прежде не терявшие присутствия духа. Эксперты, споткнувшись, попадали сверху на Токтоболота и образовали бушующую кучу мала.
— Это провокация! — слышались задушенные голоса.
Первым вылез совершенно голый Абдомомунов. В ужасе таращил он глаза на беспорядочную свалку. Охая, хватаясь за бока, от месива светил отделился акад. Збарский. Голая Капа, уборщица, в панике нырнула под кровать. Там же укрылся, хватаясь за сердце, № 317.
— Это что же, уважаемый коллега Лунц, вы ему aspirini всыпали? — ехидно спросил Сухин у Лунца, когда, оправившись, доктора стояли на ногах.
Лунц обескураженно молчал.
— Отвечайте, Лунц! — со злобой сказал Збарский. — Диверсия, значит? Под суд захотели? Мы вас в ваш институтик и запрем!
— Что вы... ради Бога! — Лицо Лунца позеленело. — Я прописал настоящий sublimate… обязуюсь... выполнить и перевыполнить...
Лунц в белом халате упал на колени и умоляюще протягивал руки к коллегам. Но что могло спасти Лунца?
О, улыбка судьбы! Как часто, отняв у человека последнюю надежду, ты даруешь ему спасение!
Страшный глухой крик донесся из-за стены. Медленный, но сильный яд одолел, наконец, железный организм Вани Чмотанова.
Лунц был спасен.
* * *
22 апреля ровно в 11 утра открылся для доступа мавзолей. Тысячные толпы непосвященных и тех, до кого дошел невероятный слух, в сапогах, ботинках, калошах и без калош, повалили на Красную площадь.
На подушках лежал Он. Наличествовали все части тела.
Люди, подгоняемые повеселевшей охраной, шли и старались задержаться на секунду дольше, чтобы навсегда сохранить в памяти дорогие черты самого человечного, самого простого и гениального человека – Ивана Гавриловича Чмотанова.
