Председатель горсовета Члеников, промахиваясь дрожащим пальцем, звонил в воинскую часть.
— Кто это? Снегирёв? Ты-то мне и нужен. Пришли батальон черте-что в городе происходит.
— Не могу, — сказал Снегирёв, — в баню идём.
— Какая к чёрту баня?! Бунтуют у меня!
— Ну и что? — злорадно сказал Снегирёв. — Помнишь, я машину тёсу у тебя просил, ты мне что сказал? А?
— Снегирёв! Я жаловаться буду! Я до обкома дойду! Нет у меня тёсу!
— А у меня солдаты тоже люди.
— Снегирёв, пойми, нет у меня тёсу, нет!.. Ну, ладно, дам я тебе два кубометра!
С треском вылетела дверь в кабинете и сшибла Членикова на пол.
Из окон исполкома полетели стулья и пишущие машинки. Вследза ними, вздымая снежную пыль, попадали депутаты трудящихся. В пробежавших по переулку товарищей в нижнем белье с восторгом признали начальника милиции и первого секретаря горкома.
Рассеяв власть, жители бросились к магазинам. Ваня и Аркаша хохотали, любуясь упразднением порядка: стихия была друзьям по сердцу.
И вдруг толпу, мчавшую мимо похитителя головы, повело, и она замерла, уставившись на Ваню и Аркашу.
Оба смутились.
Город смотрел и видел бессмертные дорогие черты того, кто поднял Россию на дыбы.
— Он! — истерически закричала учительница начальных классов. — И щека перевязана, чтобы не схватили ищейки!
Буря оваций грянула на площади перед сельпо. Раздались крики: «Ильич с нами!».
— Аркаша, пора уходить.
— Затопчут Вань. Речь скажи для виду.
Ваня залез на пивную бочку. Говорить речи ему часто не приходилось, всего дважды в качестве последнего слова.
— Товарищи! — загремел его могучий голос. — Да, я воскрес. Пора навести порядок...
(«Картавь, картавь, Ванька, затопчут!» - шипел Аркаша).
...И мы наведём погядок. Наш габочий погядок. К чёгту милицию и пгокугатугу! Долой следственные ог'ганы! Мы можем жить без надсмотгщиков. И будем жить без них, дагмоедов.
— А вытрезвиловки закроем, Владимир Ильич?
— Конечно!
— А водка точно дешевле будет? — недоверчиво спросил мужик в шапке-ушанке.
— 50 копеек бутылка.
— Ура-а-а! — гремела площадь, спугивая галок и голубей.
Так в резолюции, составленной Аркашей, и записали.
К вечеру на ногах никто не стоял. Воспользовавшись новым положением дел, Ваня и Аркаша (теперь комиссар по иностранным делам) проникли в сберкассу и вышли с чемоданом купюр.
