— Мы что вообще не собираемся защищать этот треклятый улей?
В этот момент Вантин произвела залп. Пол под ногами содрогнулся, когда четыре ствола пушки гневно взвыли в пустое небо. Райкен выругался, хотя из-за звона в ушах после эха выстрела его никто не услышал. Выругалась и Тиро, правда не из-за неожиданности, как майор, а непосредственно на Вантин и расчёт орудия.
Майор готов был завопить из-за тупой боли в ушах. Она уменьшалась, но не быстро.
— Я спрашиваю, мы что даже не собираемся защищать треклятый улей?
— Вы — нет, — Тиро сжала губы сдерживая раздражение. — Ваше подразделение отправляется в Хельсрич. Транспорты вылетают ночью. Весь 101-ый Стальной легион должен быть в сборе и готов к переброске на рассвете через шесть с половиной часов.
Райкен запнулся. Шесть с половиной часов, чтобы загнать три тысячи мужчин и женщин в тяжёлые грузовые транспорты, челноки и наземные поезда? После таких скверных новостей майору захотелось быть поразительно честным.
— Полковник Саррен будет взбешён.
— Полковник Саррен принял приказ любезно и с подобающей верностью своему долгу. Вижу, тебе ещё стоит кое-чему поучиться у командира.
— Отлично. Теперь скажи, почему в Хельсрич послали именно нас. Я думал, что на этой навозной куче сидят Инсан и его 121-ый.
— Сегодня утром полковник Инсан скончался от отказа аугметического сердца. Его заместитель попросил прислать лично Саррена и генерал Куров согласился.
— Так старый пьяница наконец-то умер? Нечего было злоупотреблять сваренным в гараже самогоном. Ха! Целая куча аугметики, и он всё равно откинул копыта через шесть месяцев. Мне это нравится. Просто отлично.
— Майор! Проявите хоть каплю уважения.
Райкен нахмурился, — знаешь, а ты мне не нравишься.
— Как жаль, — ответила помощник генерала, не скрывая мрачной недовольной ухмылки. — Потому что тебе назначили офицера по связям с астартес и ополченцами, — она выглядела так, словно съела нечто кислое, и оно всё ещё оставалось на языке. — Так что… я лечу с тобой.
Почти незаметно меж ними проскользнул миг странного понимания. В конце концов, их отсылают в одно место. На мгновение их глаза встретились, и почти возникло нечто вроде фундамента вынужденной дружбы…
Сразу рухнув, когда Райкен пошёл прочь.
— Ты мне всё равно не нравишься.
— Улей Гадес не продержится и недели.
Голос мужчины был старым, а сам он выглядел на все прожитые годы до последнего часа. На ногах он держался благодаря смеси минимальной омолаживающей химической хирургии, грубой бионике и вере в Императора, зиждившейся на ненависти к врагам Человечества.
