— В тридцатом году нас в один район на коллективизацию послали. Потом я уехал, а он остался секретарем райкома.
— Все остальные указания — от него, — кивнул Александр Александрович. — Пора, Павел. Подожди. — Он положил ему на плечи руки и, целуя, легонько подтолкнул к запасному выходу. — Иди.
Постояв у штольни и послушав его удалявшиеся шаги, он вернулся к столу и начал медленно перелистывать бумаги. Помощник дважды останавливался около него и отходил. Наконец решился:
— К вам…
Мужчина в толстовке поднял взгляд от стола и встретился с неласковыми серыми глазами скуластой девушки, устремленными на него с порога.
— Я пришла, — сказала Анна.
7
В полдень капитан Батурин привел роту к переправе. Низовая волна раскачивала понтонный мост. За ним начиналась задонская эстакада — цепь насыпей и перемычек, могучих железобетонных быков, шагающих через займище на Кубань.
Змейка асфальта уходила вдаль, то ныряя под железнодорожную насыпь, то взлетая на перекат. Сейчас она кишела серой массой людей и обозов, стремившихся все в одном и том же направлении — на юг. Правее, по кавказской магистрали, — тоже на юг — двигалась нескончаемая череда товарных составов с беженцами, облепившими крыши вагонов.
У переправы сбились пушки артдивизиона, пастух-старик в смушковой шапке втиснул между ними стадо.
Молодая женщина в зеленом платке наезжала на коменданта переправы ручной тачкой. На тачке жались друг к другу два черноголовых мальчика.
— С детьми я, пропусти, — просила женщина коменданта.
Комендант переправы, лейтенант, взъерошенный и вспотевший, не слушая ее, разговаривал с командиром артдивизиона, майором.
— Техника, понимаешь, техника! Что мы теперь должны в первую очередь спасать? — спрашивал его майор.
— Не могу. Я должен госпиталь пропустить.
Лейтенант оглядывался на мост, и на его круглощеком лице отображалось страдание. Посредине моста застряла полуторка. Обозы и пешеходы сгрудились на мосту плотной массой, а сзади напирали новые, и дощатый настил трещал, понтоны оседали.
Капитан Батурин пробился к коменданту переправы. Его окружала толпа командиров частей, начальников обозов, мужчин и женщин в гражданской одежде. Все кричали, тянулись к нему, дергали за борта желтой кожаной куртки. Черноусый мужчина в полувоенном костюме жужжал ему что-то на ухо.
— Застрелю! — хватаясь за кобуру, закричал на него комендант. Черноусый моментально исчез, растворился в толпе.
— У меня техника стоит, — отвечал комендант наступавшим на него людям. И оглядывался на артиллерийского майора. Майор кивал головой.
