— Откуда, мусор, отчество знаешь?
— Дело твое нашел и вник.
— И кому это дело показал?
— Никому. Губить тебя не стал. Отмазал. Вместо тебя другую подставил.
— И что с ней стало?
— Не знаю. Думаю, разберутся. Отпустят.
— Дурак. Оттуда не отпускают.
— Тоже может быть.
— Если отмазал, то зачем меня искал?
— Мне портфель того бобра нужен.
— Если портфель отдам, что со мной будет?
— Сменю тебе судьбу.
— Врешь.
— У каждого человека есть в жизни момент, когда он может судьбу свою поменять. Но для этого надо жизнь на кон поставить: пан или пропал, грудь в крестах или голова в кустах.
— В «Крестах» — это в Питере? Мне Таганки с Бутыркой хватит.
— Я не про то. Рискни. Поставь жизнь на кон и… Проиграешь. Поверь мне… И я тебя убью. Или, быть может, поверишь — выиграешь…
— А ты жизнь на кон ставил?
— Да.
— Давно?
— Неделю назад.
— И как?
— Я в мусорах был. А теперь от этого дела отгребаю. Вот уже целую неделю живу и радуюсь.
Рука ее левая слегка коснулась подбородка. Тут ясно все. Этот жест у женщин однозначно указывает на раздумье. У мужчин это состояние выдается несколько иначе: рука мягко поглаживает подбородок.
— Ладно, мусор. Твоего бобра похоронили на Новодевичьем в гробу с двойным дном вместе с каким-то командармом. А портфель его — вон под той кучей гнилых досок. Забирай.
Развернулся Змееед к трухлявой куче. Наклонился. Тут-то и грянул выстрел.
Белый свет в глазах его померк не сразу, а медленно. Как бы нехотя. Затухая.
1
Корнилову Алексею Алексеевичу, начальнику поезда «Москва — Владивосток», много имущества не надо. Все, что у него есть, помещается в командирской рубке. Дом его — на колесах. Все, что есть, всегда с собой. А когда поезд на техобслуживание загоняют, ему ночлег обеспечен в Доме железнодорожника.
Народный комиссар путей сообщения товарищ Каганович поездным бригадам обеспечил уют. Дом железнодорожника — бывший купеческий особняк под вековыми липами в тихом уголке Москвы: и к центру близко, и парки вокруг, и тишина как на даче. Теплый вечер. Почти ночь. В конце августа рано смеркается. В переулке — только одна машина у тротуара заночевала. Странного ничего тут нет. Стоит и пусть стоит. Хотя ближе к ночи тут обычно никого не бывает.
Прошел Алексей Алексеевич мимо той машины, а сердце екнуло. Один в ней только человек за рулем сидит. И все бы ничего. Но слишком уж он прямо сидит. Вперед смотрит отрешенно. Головой не крутит. Не мигает. Больно серьезный. Так на задней парте второгодники демонстрируют примерное поведение, когда во время урока в карты режутся.
