— Померла, — ответила молодая и махнула рукой для убедительности.
— Жалко, — сказал Печенкин, пробуя семечки из стоящего рядом точно такого же мешка старой торговки.
— Это невестка ее, она теперь заместо Егоровны, — объяснила старая, наблюдая за реакцией дорогого покупателя.
— А — а, — понимающе протянул Печенкин и, глядя озорно на молодую, поинтересовался: — Муж — то пьет?
Та бросила в ответ прямой и укоризненный взгляд:
— Пьет, а как же! — И снова скосила глаза в сторону.
Владимир Иванович брал по нескольку семечек то из мешка молодой, то из мешка старой, но никак не мог определить, чьи — лучше. Сомнение и озабоченность были в глазах Печенкина, но при этом он еще и продолжал разговор:
— А ты скажи ему… скажи… Как его звать?
— Витька! — Молодая во второй раз махнула для убедительности рукой.
— Ну вот… скажи ему: «Вить, не пей, пожалуйста…» А тебя как звать? — Печенкин брал семечку двумя пальцами, раскусывал, сплевывал шелуху себе под ноги и мелко — мелко жевал, прислушиваясь к вкусовым ощущениям.
Молодая вспыхнула и назвалась:
— Лиза!
— Ну вот, Лиз, скажи ему: «Вить, не пей, пожалуйста, а?» Он и бросит…
— Бросит, — устало усмехнулась молодая.
— Бросит! Я тебе говорю — бросит! — заглядывая ей в глаза, убеждающе заговорил Печенкин. — Я, например, тоже пил… А мне моя сказала: «Володь, не пей, а?» Ну я и бросил.
Молодая колебалась, не зная, верить или нет.
— Да он шутит! — выкрикнула старая. — Он всегда тут у нас шутит! — И засмеялась, широко разевая рот: — А — ха — ха — ха!
Печенкин усмехнулся, мотнул головой, отказываясь спорить, и, так и не определив, чьи семечки лучше, оттопырил карман пиджака и скомандовал:
— Ладно, сыпьте по стаканчику!
4
Илья ходил взад — вперед по своей комнате, прижимая к груди больную руку и кривясь от боли, повторял вслух как заклинание:
— Как можно жить вне партии в такой великий невиданный период? Пусть поздно, пусть после боев, но бои еще будут…
И вдруг услышал голос приближающегося отца, который тоже повторял странные слова, причем говорил он их громко, зычно, словно выступал перед публикой:
— Экспорт — импорт! Это вещи отсюда туда, а оттуда сюда! Экспорт — импорт! Это вещи отсюда туда, а оттуда сюда! Экспорт — импорт!
Взгляд Ильи заметался по комнате, он торопливо выключил свет, кинулся на диван, укрылся пледом с головой и замер.
Владимир Иванович открыл дверь, включил свет и, не обнаруживая сына, проговорил удивленно:
— Экспорт — импорт…
Но, заметив под пледом очертания лежащего тела, улыбнулся и, подходя, спросил — озорно и насмешливо:
