Едва передвигая ноги и продолжая жмуриться от солнца, Саманта наконец достигла края поля, и тут ее сердце встрепенулось от радости. На некотором расстоянии от того места, где она находилась, показался редкий штакетник, обозначавший, по-видимому, границу владений Мэтта. Кроме того, она увидела там какого-то парня, ремонтировавшего этот импровизированный забор. Саманта быстро направилась к работнику, но остановилась как вкопанная, когда он разогнулся, встал в полный рост, и она узнала его.
Это был не кто иной, как Мэтт Стрейт собственной персоной.
Сообразив, однако, в следующую секунду, что она тоже обнаружена, Саманта продолжила движение в ту сторону, хотя уже не столь активно, как прежде. Мужчина потянулся за своей лежавшей на земле рубашкой с видом, не предвещавшим ничего хорошего. Саманта же, лихорадочно придумывая объяснение своего неожиданного появления на этих землях, не могла тем не менее Отвести глаза от его сильных рук и мускулистой груди, покрытой бисеринками пота. Она слишком хорошо запомнила эти ласкавшие ее руки и тяжесть этого сильного тела, когда они с Мэттом занимались любовью, и поняла, что они останутся в ее памяти навечно.
Между тем дневное светило продолжало сжигать землю, и Мэтт сильно щурился от бивших ему в лицо солнечных лучей. Когда он натягивал на себя рубашку, солнце, словно играя с ним, мешало ему видеть петельки, не давая застегнуться. Процесс одевания в буквальном смысле этого слова тормозила его мокрая от пота кожа. Так и не успев окончательно привести себя в порядок, он предстал перед Самантой с обнаженной грудью, что еще больше распалило ее чувственные воспоминания. Глядя на тонкие струйки пота, сбегавшие по его груди и исчезавшие за поясом брюк, Саманта, подойдя к нему, не без труда изобразила у себя на губах театрально-смущенную улыбку.
Но Мэтт не улыбался. Он наблюдал за тем, как она приближалась к нему, ведя за собой в поводу хромавшую лошадь. Неожиданно ему пришло на ум, что он никогда не видел эту девушку без макияжа, и его поразило, насколько она красива без своей фирменной «боевой» раскраски. Даже зеленовато-карие глаза казались гораздо ярче, оттененные естественного цвета темными ресницами, а на щеках распустились алые розы, но не от румян, а от жаркого солнца прерии. Потом его взгляд переключился на ее губы, показавшиеся ему без помады еще более полными, чувственными и выразительными. Когда же она сняла шляпу, не сдерживаемые прической волосы рассыпались по ее плечам, светясь и переливаясь в ярких лучах дневного светила. Это было так красиво, что он лишь усилием воли не позволил себе поднять руку и прикоснуться к ним.
