— Нет. Я не желаю иметь ничего общего с нормандцами. — Слова его прозвучали окончательно и бесповоротно.
— А я подумала было, что вам нужна помощь, — стальным голосом заметила Мэдселин. — Можете не волноваться, я не приму всерьез ваши ухаживания, если это тревожит вас больше всего.
Эдвин встал и отпихнул ногой несколько небольших половиков. Мэдселин наблюдала за ним: он напомнил ей одного из юных пажей Изабеллы, что вечно разрывался между чувством долга и жаждой приключений.
— Вам придется, конечно, все объяснить Джоанне.
— Джоанне? — Он еще больше сдвинул брови.
— Да. Она должна все знать. — Мэдселин не на шутку возмутилась: ему, похоже, наплевать на обеих женщин! Неужели он и в самом деле такой бессердечный мужлан?
Эдвин почесал затылок, потом повернулся к ней и как-то необычно пристально поглядел на нее.
— Я согласен.
«Для человека, попавшего в подобную передрягу, Эдвин ведет себя неподобающе». Мэдселин встала и только было, собралась сказать ему об этом, как вдруг он грубо прижал ее к груди и поцеловал так крепко, как никто раньше никогда не целовал.
Задохнувшись, Мэдселин оттолкнула Эдвина от себя. Торжествующий взгляд его серых глаз был устремлен не на нее, а куда-то повыше ее плеча.
Мэдселин обернулась. Сзади стояла совершенно белая Бланш и не сводила с них глаз. Мэдселин хотела успокоить ее, но почувствовала на плече мощную длань Эдвина. Этот красноречивый жест не остался не замеченным Бланш.
Стиснув зубы, она следила за загорелыми пальцами Эдвина, который нежно поглаживал плечо Мэдселин. Изобразив на лице презрение, Бланш подобрала юбки и выбежала из комнаты.
Эдвин нежно повернул Мэдселин к себе лицом. Потом молча поправил платок у нее на голове, сбившийся от поцелуя.
— Вероятно, вы правы, — тихо произнес он, осторожно лаская ее пылающее лицо. — Этот план и впрямь самый действенный.
Напоследок он нежно поцеловал ее и как ни в чем не бывало не спеша удалился. Мэдселин откинулась на спинку стула. «Что я наделала?»
Изабелла неподвижно лежала на кровати. Судя по затрудненному дыханию, ее что-то сильно беспокоило, несмотря на выпитую большую дозу макового отвара. Сидевшая молча в изголовье Агнесса заботливо протирала бледное лицо Изабеллы влажным платком. Едва только Мэдселин вошла в комнату, как Агнесса поднялась и заковыляла ей навстречу.
Мэдселин встревожилась, заметив, как расстроена обычно невозмутимая Агнесса, и попыталась задать ей несколько вопросов по-английски. С большим трудом с помощью одной из служанок Изабеллы и языка жестов они сумели понять друг друга. Изабелла страдала от боли и слабости, видимо, ребенок лежал неправильно, но собирался появиться на свет раньше срока.
