— Охранять владения поручили Альберту Малле, — начала Беатриса, отталкивая любознательные пальчики сына от своего носа. — Но остальное…
В дверь ворвалась розовощекая, хихикающая Бланш.
— Бланш! Что это значит? — Беатриса с гневом посмотрела на нее, и веселость служанки как рукой сняло.
— Простите, миледи. Здесь Эдвин Эдвардсон, он спрашивает, нельзя ли ему переговорить с вами. — Голубые глаза девушки с наигранным смирением уставились в пол.
— Впусти его, Бланш, и принеси немного вина.
Бланш торопливо присела и скрылась за дверью.
— Какая бесстыдница, — не выдержала Мэдселин. — Как ты с ней справляешься?
Беатриса с улыбкой передала ребенка няньке.
— Ничего страшного, она молода и воображает, что любит.
Мэдселин презрительно подняла брови.
— В таком случае она дура. А ваш Эдвин — обыкновенный развратник и деревенщина.
— Миледи…
Услышав за спиной знакомый низкий голос, Мэдселин вздрогнула и тут же покраснела от смущения. «Вне всякого сомнения, он слышал мои слова. Неужели я вечно буду выглядеть в невыгодном свете в глазах этого человека?» Мэдселин сжала губы в тонкую полоску и с надменным видом отошла в сторону. От Эдвардсона пахло лесными травами и лошадьми.
— Эдвин! — Беатриса тепло приветствовала его и позволила приблизиться к огню. — Телеги для поклажи готовы? У тебя есть все, что нужно?
— Да, леди. — Его серые глаза нежно смотрели на Беатрису. — Мы готовы выехать завтра утром. Могу ли я что-нибудь сделать для вас перед отъездом?
Беатриса задумчиво поглядела на стоявшего перед ней мужчину.
— Леди де Бревиль просила меня погулять с ней немного верхом. Ей надо поупражняться перед путешествием. Вы не возьмете ее с собой?
Серые глаза Эдвина переметнулись на Мэдселин, но всякая нежность в них тотчас исчезла.
— Нет.
Столь откровенный отказ вызвал прилив ярости у Мэдселин.
— Что значит «нет»? Уверяю тебя, у меня нет ни малейшего желания, чтобы ты сопровождал меня. Я уверена, что кто-нибудь из молодых сквайров подойдет гораздо больше. — Она с вызовом посмотрела на него.
— Я не позволю жертвовать жизнью какого-нибудь парня ради каприза избалованной нормандской женщины, которая не может найти себе лучшего занятия!
Мэдселин с ненавистью смотрела на Эдвина, и у нее на щеках запылали два красных пятна.
— Ты самый надменный, грубый и отвратительный крестьянин, с каким я когда-либо сталкивалась. Я ведь только хотела немного прогуляться. В этом не было бы вреда…
— Не было бы вреда! — громко перебил он. — Мы потеряли на прошлой неделе в лесу трех человек. Во всем поместье не найдется ни одного сквайра, который добровольно захочет прокатиться с вами, но ни один из них не посмеет возразить вам из страха наказания.
