Из-под двери комнаты Мэвис пробивался свет, и, поддавшись порыву, Рошель тихо постучала.
— Кто там? — раздраженно откликнулась напарница.
— Рошель.
— Входите.
Рошель никогда прежде не бывала в этой комнате. Мэвис, одетая в тонкую, как паутинка, ночную рубашку, заканчивала делать маникюр.
— Я думала, что вы на свидании, — сказала она.
— Я уже вернулась.
— Так рано? — спросила Мэвис, подняв брови.
— Да. Мэвис, я хотела бы задать вам вопрос.
— Задавайте, — пожала плечами Мэвис.
— Я хочу услышать ваше профессиональное мнение о состоянии мистера Митчела.
Мэвис закончила наносить розовый лак на ногти, закрыла бутылочку и помахала руками, чтобы он побыстрее высох.
— Удивлена, что вас интересует мое мнение, — с ноткой сарказма заметила она.
— Я всегда интересуюсь мнениями своих коллег о пациентах. Думаю, ему нужно помочь поверить в себя. Но кажется, здесь никто со мной не согласен.
Мэвис холодно улыбнулась:
— Мистер Митчел — очень больной человек. Он никогда не поправится. Мы все это знаем. Кем вы себя мните, Рошель? Господом Богом? Я кое-что слышала из того, что вы говорили старику, и вам лучше это прекратить! Незачем внушать ложную надежду человеку, который никогда не сможет встать на ноги!
— Кто говорит, что он не сможет? — сердито поинтересовалась Рошель. — Доктор Бушнелл? Нет, он как раз уверен в обратном, а он знает состояние своего пациента лучше, чем кто-либо еще!
— Доктор Бушнелл — давний друг мистера Митчела. Он просто не хочет смотреть правде в лицо! — парировала Мэвис.
— Бар с ним согласен, — заметила Рошель.
— Бар Митчел — смутьян! Кроме того, он не видел отца несколько лет. Что он вообще может знать об этом? — Голубые глаза Мэвис потемнели от злости.
— Я хотела еще раз обсудить с вами график дежурств, Мэвис, — сменила тему Рошель. — С тех пор как я здесь, постоянно дежурю ночью. Думаю, это будет справедливо, если мы станем чередоваться. На следующей неделе я работаю днем.
— На каких основаниях? — уставилась на нее Мэвис. — Это я работаю днем! Я всегда так работала!
Рошель усмехнулась и направилась к выходу.
— Может быть, я хочу теперь посмотреть на Тая при свете луны, а не в солнечных лучах, — обронила она через плечо. — Спокойной ночи.
