Как только с ужином было покончено, Мэвис бросила взгляд на свои часики:
— Мисс Роджерс, я уступаю вам ночные часы дежурств у мистера Митчела, а сама возьму дневные. Будем чередоваться.
— Да? — Рошель посмотрела на Тая, ища подтверждения.
Тай старательно избегал ее взгляда. Видимо, именно об этом Мэвис и говорила с ним сегодня утром.
— Вам уже пора приступить к своим обязанностям, мисс Роджерс, — напомнила Мэвис.
Рошель извинилась, встала из-за стола и поспешно вышла. Ей на самом деле было все равно. Ночью меньше работы — большую часть времени мистер Митчел будет спать. Но она понимала Мэвис — той хотелось освободить ночные часы для свиданий с Таем.
Мистер Митчел уже закончил с едой и отодвинул поднос. Рошель забрала его и наклонилась, чтобы поправить постельное белье. Но старик от нее отмахнулся:
— Перестаньте суетиться!
— Не хотите растереть спину сейчас?
— Вы знаете, что я не растираюсь, пока не приму пилюлю на ночь, — злобно ответил он.
— И вы никогда не устаете от одного и того же заведенного порядка? — спокойно спросила Рошель. — Думаю, было бы хорошо внести немного разнообразия…
— Мисс Роджерс… — Старик с трудом приподнялся на подушках. — Здесь приказания отдаю я. Это ясно?
— Вполне. Я только предлагаю…
— Меня не интересуют ваши предложения!
Рошель с подносом в руках отошла от кровати. По дороге на кухню она обнаружила, что дрожит. У нее и прежде бывали трудные пациенты, но ей как-то удавалось находить с ними общий язык. Интересно, мистер Митчел ко всем сиделкам так относился? Видимо, ко всем… кроме Мэвис.
Мэвис Доналд не вызывала у него враждебности. Как она исхитрилась завоевать его доверие? Судя по тому, что успела заметить Рошель, Мэвис была достаточно компетентна, как сиделка, но не более того. И все же она очаровала старика сладкими речами, и тот полностью капитулировал, как изголодавшийся по любви и ласке маленький мальчик. Может, когда Рошель впервые появилась в «Белых дубах», Митчел пребывал в плохом настроении и просто-напросто сорвал на ней злость? Нет, вряд ли — слишком много ярости было в голубых умных глазах.
Вернувшись в комнату пациента, Рошель поинтересовалась, не нужно ли ему чего, но старик не удостоил ее ответом, и девушка ретировалась к креслу у окна и села там на случай, если ему все-таки что-то понадобится. Но чувствовала она себя не в своей тарелке, как будто оказалась не в том месте, не в том обществе, вообще не в том мире.
В восемь часов Рошель вновь сходила на кухню за стаканом теплого молока. Дав старику пилюлю и сделав ему массаж, она поудобнее устроила его, выключила свет и подождала, пока он уснет. Ей нужно было бы и самой немного подремать… Когда старик пронзительно закричал, Рошель мгновенно проснулась. Потянувшись к выключателю, она зажгла свет и бросилась к кровати. Он сидел с широко открытыми, ничего не видящими глазами, бледный и испуганный.
