Но Брука в комнате уже не было.
* * *
Джейн плакала. Ее милый голосок не узнать в этих разрывающих сердце рыданиях. Самый печальный звук на свете — плач собственного ребенка. И все же Тони хотелось кричать от радости, Джейн… Как давно он не слышал родного голоса дочери. Как долго он жил в этой леденящей душу тишине.
Он должен помочь ей. Он боролся с собственным телом, странно неподвижным и отказывающимся повиноваться. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью, онемели, не двигались. Скорее, приказывал он себе, но руки и ноги не слушались. Энтони охватила паника. Если он сейчас же не найдет дочь, плач прекратится, и он вновь останется в одиночестве и тишине. Беги. Скорее. Найди ее.
Скорбные приглушенные рыдания продолжались. Энтони застонал. Господи, почему он не может сдвинуться с места? Дочь нуждается в нем, ей всего шесть лет — слишком мало, чтобы защитить себя, колотилось у него в воспаленном мозгу. Но он не может пошевелиться. Он не может отыскать ее. Лоб покрылся капельками пота, руки сковала боль от желания обнять родное дитя, прижать к себе, защитить.
Он не успеет. Энтони парализовал страх. В отчаянии Брук взмолился. Господи, помоги им найти ее!
Но все напрасно. Напрасно. Стон превратился в рев, наполняя весь дом, пронизывая мозг….
Энтони проснулся. Комнату заливал тусклый утренний свет. С минуту он тихо лежал, прислушиваясь сквозь гулкие удары сердца, бухающего в груди. Брук сразу понял, что это за стонущие звуки. Это просто ветер, который, усилившись за ночь, теперь завывал подобно стенающему привидению.
Всего лишь ветер. Брук сжал переносицу и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь унять бешеное биение сердца. Это всего лишь ветер.
Свесив ноги с кровати, Энтони сел и, оперевшись локтями о колени, наклонил голову, ожидая, когда пульс снизится. Давно ему не снилась дочь, но по опыту он знал, что потребуется время, пока он придет в норму.
Постепенно его состояние улучшилось, вещи вокруг обрели свои очертания. Коричневое кожаное кресло в углу, голубые подушки, красный корешок книги, что он читал вчера перед сном. И вдруг до него дошло, что впервые за последние дни все цвета яркие и живые.
Удивленный, Тони выглянул в окно. Совершенно четко он увидел крышу жилища Оллкрафта. И пихты, почти сплошь покрытые снегом, но с темно-зелеными верхушками, откуда ветер его сдул. Он даже видел тонкую неровную линию, где сверкающий белизной склон соседней горы переходил в яркую голубизну неба.
