— Нет, нет, мне здесь хорошо, — поспешила ответить Дороти. — Я не хотела оставлять Дэви одного. Вдруг он проснется и испугается.
— Почему он должен испугаться? — сердито спросил Шелдон, обводя рукой нарядную детскую. В углу у окна стоял высокий жираф, в кресле сидел симпатичный мишка. — Темницей это не назовешь.
— О нет! Комната замечательная! — Дороти прикоснулась к руке Шелдона, как бы заверяя, что ценит его старания. — Я лишь хотела сказать, что он может растеряться, забыть, где находится. Он такой нервный, такой впечатлительный!
— Ты не хочешь сказать «избалованный»?
Дороти слегка отодвинулась от него, и он пожалел о своих словах. Ему вовсе не хотелось обидеть ее, но он не смог сдержать раздражения. Она словно считала необходимым постоянно оберегать малыша от плохого мистера Трента. Господи, что же ей о нем наговорили, если она так тревожится? Не мог же Джесс внушить ей, что Шелдон ест маленьких мальчиков на завтрак. Да и как бы Дороти ни обижалась, он сказал правду: мальчик избалован.
— Напрасно ты так думаешь, — дрожащим голосом пробормотала Дороти. — Просто сегодня он немного капризничал.
Шелдон удивленно поднял брови.
— Немного капризничал?
— Ну хорошо. Сильно капризничал. — Даже при свете луны было видно, что она покраснела. — Не здесь, — прошептала она, словно боясь, что Дэвид их услышит, и отошла к окну. Шелдон последовал за ней. — Ты не знаешь, что ему пришлось пережить, — В глазах ее что-то блеснуло, но она сдержала слезы. — Ты не можешь представить, сколько страданий выпало на его долю. Все эти операции, вся эта боль…
— Я могу представить, — тихо отозвался Шелдон. Теперь он действительно мог это сделать, потому что видел шрам и догадался, что есть и другие. — И я знаю, что ему предстоит выдержать еще несколько операций. Поэтому он должен научиться быть сильным, Дороти. А ты растишь его слабым… — Она резко покачала головой, но он не дал ей прервать его: — Да, это так. Ему уже четыре года, а посмотри, что он с тобой вытворяет. Он даже не утруждает себя ходить. Ты повсюду носишь его на руках, как маленького инвалида. За целый день я ни разу не услышал, чтобы ты сказала ему «нет». Я понимаю, все это делается из лучших побуждений, но если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, он станет невыносим. Он будет постоянно чем-то недоволен, будет постоянно что-то требовать. Никто не сможет выдержать такого ребенка.
Шелдон понял, что вывел Дороти из себя, и одновременно подумал, что ни разу не видел ее такой прекрасной. Да, именно так. Он не преувеличивал. Ярость и любовь, пылающие в ее взоре, словно одухотворили ее. Шелдона неудержимо влекло к ней, и он лишь усилием воли сдержал свой порыв.
