— Глупец! — повторил Спартак. — Зачем эти глупые слова: «освободитель рабов», «предводитель обездоленных»?
Вопрос бы задан небрежным тоном, но глаза спрашивающего смотрели с присущей ему внимательностью.
— Зачем? — переспросил круглоголовый. — А вот послушай, что написано: «Сила Четырех Зверей иссякла, зато моя подобна силе Сына человеческого, вышедшего из облаков на небе, от Старца старцев, и были даны Ему власть, и слава, и царство, и могущество до скончания времен…»
— Что за бессмыслица? — разочарованно бросил Спартак.
— «Четыре Зверя» — это сенат, богатые землевладельцы, легионы и управляющие имениями, — наставительно произнес круглоголовый, для верности загибая пальцы.
— Звери бегают по аренам, — возразил Спартак.
— Это в переносном смысле.
— Смысл есть разве что в этих облаках на небе, — сказал Спартак, имея в виду сгущающийся туман. — Что ты там плел о Старце старцев, дарующем силу?
— Это поэзия, — молвил круглоголовый. — Но речь в ней о Боге.
— Богов много, — возразил заскучавший Спартак.
— И еще написано: «Разит Он силой Своею гордецов, низвергает могущественных с тронов, возвышает униженных и бессловесных, дает голодным насытиться, а богатых обрекает на голод», И дальше написано: «Дух Божий на мне, ибо помазал Он меня нести убогим благую весть, послал Он меня исцелять слабые сердца, утешать плененных, открывать очи слепцам, освобождать угнетенных».
— Это другое дело, — сказал Спартак. — Ты веришь в пророчества?
— Не очень, — признался круглоголовый, снова морща нос. Но сколько он ни гримасничал, рот его оставался тонок и суров.
— И я не верю, — подхватил Спартак. — Все предсказатели и авгуры — мошенники.
— Кого только ни встретишь на свете! Есть такие, кто нашептывает приятное сильным мира сего, но есть другие, кричащие в ночи о своей беде и печали.
— Их речи всегда неприятны и опасны.
— Никуда не денешься, такова особенность ремесла. Это как у портного, чьи изделия впору сразу многим.
Спартак задумался. Он хотел задать какой-то вопрос, но вопрос получался неуклюжий, и ему было стыдно заговорить. В конце концов он преодолел смущение.
— Раз ты не веришь в предсказания, почему назвал меня тем, чье появление предсказано, «Сыном человеческим»?
— Разве? — встрепенулся круглоголовый. — Нет, я тебя так не называл. Просто сказал: написано, что Он явится… — Он поежился, плотнее завернулся в свое одеяло. — Пророчества — что одежда. Одежда тоже висит в мастерской портного. Многие проходят мимо, многим она впору. Потом кто-то приходит и забирает ее. Значит, для него ее и шили, раз он ее надел… Главное, чтобы она соответствовала моде, своей эпохе. Она должна отвечать вкусу времени, то есть желаниям сразу многих людей, их потребностям, их вожделению…
