«Александр, меня посылает к тебе богиня Афина», – мысленно обратилась она к молодому царю.
Настроение мгновенно стало приподнятым. Было так интересно жить на свете, вдыхать полной грудью соленый морской воздух.
Закутавшись в гиматий, Таида смотрела, как триера шла к открытому морю.
Вдруг судно будто проснулось. Ветер наполнил огромный парус. Весла втянулись внутрь. Триера рванулась вперед. Ее путь лежач на Милет.
Когда Таида спустилась в каюту, Феба распаковывала сундук. Убежденная, что хозяйка плывет к очень богатому и влиятельному покровителю, рабыня была благодарно судьбе, так как верила, что и к ней она повернется лучшей стороной. Феба показала Таиде великолепную красную накидку, сверкающую золотыми цветами и листьями.
– Ты наверняка захочешь, чтобы встречающие в Милете увидели тебя красивой.
Таида подошла к сундуку, выбрала себе самое нарядное платье, стала примерять его, когда наверху послышалась песня.
Голос певца был не только поразительно красив, но завораживал, проникал в самую глубину души.
В нарядном, только что одетом хитоне Таида поспешила выйти из каюты и увидела узкую лесенку, ведущую наверх к открытому люку на плоскую палубу, куда имели доступ только лица, пользующиеся благосклонностью владельца триеры.
На палубе на раскладном кресле, как самый уважаемый путник, в синем, усыпанном маленькими золотыми солнцами хитоне, сидел рапсод. Торжественным, низким голосом он ритмично декламировал песнь об Ахилле, герое, о котором Таида постоянно думала, так как Александр и Ахилл были для нее как бы единым целым. Рапсод, придерживая лиру коленями, ударял по струнам палочкой из слоновой кости, прикрепленной к лире золотым шнурком.
Это был полный достоинства человек средних лет, сухощавый и смуглый, с пронзительными синими глазами и чувственным ртом.
Видно было, что это человек чести.
Рядом, на подушках, разложенных на палубе, восседал, скрестив ноги Диокл, владелец судна.
Когда рапсод закончил песнь, Диокл надменно сказал:
– Пока, чтобы ты жил сообразно своим достоинствам, возьми.
И Диокл протянул рапсоду кошелек, но тот отстранил руку богача и громким голосом произнес:
– Я никогда не унижал себя сбором милостыни.
– Это серебро!..
– Никогда.
Таиду, наблюдающую со стороны эту сцену, все больше и больше восхищал этот гордый, независимый человек. Беседующие не замечали ее, и она стала невольной свидетельницей интересного разговора.
Богач, который и ее согласился доставить на своей триере, везущей товары в Милет, продолжал:
