Кроме того, следует помнить, что первый этап развития человеческой психики связан с душевным состоянием лишь одной из двух частей первобытной стаи приматов, а именно – сообщества фрустрированных перезревших девственниц. Так что ничего удивительного, что их психологическое состояние на первом этапе описано в виде опустошенности, в темных, депрессивных красках. Однако мы уже вполне можем догадаться, что за психическая субстанция скрывается за символом воды, занимающей все пространство первобытной психики. Это опять же достаточно простой вопрос для минутного обсуждения в игре «Что? Где? Когда?», особенно если сформулировать его так: «Что общего может быть между большим водным пространством и человеческой психикой?» Правильный и даже, наверное, тривиальный ответ – «Волнение».
Действительно, наши девственницы-подростки, как и любые живые существа, не пребывали всегда в самой темной депрессии, а хотя бы иногда предпринимали какие-то действия, играли в игры, в том числе довольно агрессивные. Не случайно похожие состояния в психиатрии называют не просто «депрессивными», а «маниакально-депрессивными». Соответственно, в глубинах «коллективного бессознательного» этот переход от темных полос глубокой депрессии к более светлым полосам маниакальной активности должен выглядеть как мерцающие волны на темной поверхности моря.
Заметим, что волнение – это все же свойство воды, точнее – водных пространств, морей. В таком случае, что же такое «море» или «нижние воды» на символическом языке, описывающем духовный мир. Очевидно, что это бездны фрустрации, заполняемые вполне определенным психическим содержанием – темные плотские фантазии, порождаемые инстинктом «реакции на отсутствие». Именно такое толкование символа «моря» можно найти в книгах о тайной символике Библии.
Итак, мы разобрались с темной бездной депрессии и водой животной фантазии, которые наполняли почти весь первый этап Творения. Заканчивается День Первый вполне оптимистично: «И сказал Бог: да будет свет... И отделил Бог свет от тьмы». И назвал свет днем, а тьму ночью, а также учредил вечер и утро. Это и был «день один».
Что можно сказать об этом? Бог в конце первого этапа антропогенеза не просто впервые сказал Слово, но выступил как активный субъект процесса. До этого только Дух Божий носился над водами, то есть образ животворящего начала властвовал над плотским воображением несчастных девственниц. И вдруг этот образ воплотился в Артефакт, значение которого определяется вовсе не физической аналогией с плотским животворящим началом, а качественно новым психическим состоянием девственниц – переносом на Артефакт своих социально-сексуальных вожделений. Поэтому Артефакт для наших девственниц – это и «бог», и «свет» как символ нового, «тайного» знания о магических свойствах первого «инструмента».
