Мои представления о старинных драгоценностях нельзя назвать профессиональными. Талисман Карла Великого я узнала только потому, что оригинал хранился в нашем музее, а корона египетской принцессы слишком знаменита. Но в живописи я толк знаю. В той длинной галерее мне удалось разглядеть лишь нижнюю половину полотен, но этого оказалось вполне достаточно. Босая юная крестьянка — конечно же, «Мадонна холмов» кисти Мурильо. Эти изящные ножки не спутаешь ни с какими другими, так же как и пейзаж, служащий фоном в «Святой Цецилии» великого Рафаэля. А третью картину даже вспоминать не требовалось. Согласно легенде, святого Петра распяли вниз головой. Соларио именно так его и изобразил. Я прекрасно разглядела святого Петра с развевающимися седыми волосами и бородой. Он выглядел куда более безмятежным, чем я по возвращении вчера в отель.
У меня оставался единственный вопрос: кто владелец бесценных полотен? Запомнить, где находятся все шедевры, просто невозможно. Разумеется, общеизвестно, что «Пиета» хранится в соборе Святого Петра, а «Мона Лиза» — в Лувре, но Рафаэль написал целую прорву святых и мадонн. Впрочем, большой сложности эта проблема не представляла. Надо лишь добраться до библиотеки или какого-нибудь музея и полистать каталоги живописи.
Чувствуя себя Шерлоком Холмсом и мисс Марпл сразу, я выскочила из постели и, напевая, отправилась в ванную. Все складывалось просто прекрасно.
Когда я вышла из гостиницы, солнце стояло уже высоко. Следовало поторопиться, поскольку многие римские музеи во второй половине дня закрыты. Но я помедлила, чтобы полюбоваться открывшимся видом — ломаной линией черепичных крыш и витых башенок. Вдали, на фоне голубого неба, словно гигантский воздушный шар, парил купол собора Святого Петра.
В Риме огромное множество музеев, но я ни минуты не колебалась, выбирая, куда направить свои стопы. В галерее Кончини собрана изысканная коллекция драгоценностей, и в любом случае я намеревалась туда наведаться — слишком уж заманчивое для грабителей место. В Ватикане сокровищ побольше, но маленький частный музей куда уязвимее и доступнее.
Я торопливо спустилась по Испанской лестнице между огромными бадьями цветущих азалий и глазеющими туристами. Те, что помоложе, расположились прямо на ступенях, распивая пиво или кока-колу. Торговцы предлагали дешевые имитации драгоценностей и кожаные поделки, крикливые чичероне сновали в толпе, выискивая доверчивую жертву. Вокруг царили веселье и шум. Галдеж стоял оглушительный, лица мелькали как в калейдоскопе. Лишь по чистой случайности я углядела физиономию, которая показалась мне знакомой, и даже споткнулась от неожиданности.
