Не тяни леопарда за хвост | страница 87



Самый отважный из них встрепенулся и шагнул к нарушителю спокойствия.

— Стой! — громовым раскатом прокатилось по залу.

Рамсес непременно отметил бы, что «жрец» репетировал свою роль. Его актерское мастерство с последней нашей встречи заметно выросло. Голос звучал глубже и увереннее, повелительность жестов сделала бы честь даже королевской особе.

— Прикоснись — и умрешь! — грозно раздалось из-под маски. — Того, кто осмелится поднять руку на посланца богов, ждет страшная смерть.

Гробовую тишину нарушал лишь скрежет со стороны камеры — у фотографа тряслись руки, но он не оставлял судорожных попыток заменить фотопластину.

— Не зло несу я, но защиту, — торжественно продолжал «жрец». — По доброй воле пришел я, чтобы отвести древнее проклятие от каждого... каждого, кто находится в этом зале!

— Ну все, довольно! — Эмерсон выдернул руку, освобождаясь от моей хватки. — Конец представлению.

Конец? Я бы сказала — начало. Начало светопреставления. Угрозы «жреца» достигли цели: зрители запаниковали, заметались все разом — кто в поисках выхода, кто в попытке хотя бы подальше убраться от «посланника богов». Женский визг, плач детей, истерический смех некоторых слабонервных джентльменов... содом и гоморра! Одна из особо чувствительных дамочек закатила глаза в изящном беспамятстве. Несколько смельчаков (репортеры в том числе) отчаянно проталкивались к леопардовому призраку. Кто-то двинул локтем камеру; покачнувшись, трехногое чудо техники рухнуло на миниатюрную старушку в уродливой шляпке и златокудрого малыша. Эмерсон без устали сыпал проклятиями, но с места, бедняжка, сдвинуться не мог. Чувствительная дамочка оказалась еще и весьма толковой: прежде чем лишиться сознания, она подыскала себе достойную опору в виде широкой профессорской груди.

Стоит ли уточнять, читатель, что в этом хаосе я сохраняла спокойствие, а если и приросла к полу, то вовсе не от смертельного ужаса. Просто не нашла иного способа удержаться на ногах среди обезумевших людей.

Призрак метнулся к саркофагу Хенутмехит... и к Баджу, естественно, поскольку тот нашел убежище в углу рядом со злополучным экспонатом. Бадж дал было деру... поскользнулся... проехался внушительным брюшком по мрамору... и закатил истерику, требуя внимания к своей особе и незамедлительного спасения важного государственного деятеля.

А жрец-то, между прочим, его и пальцем не тронул. Притормозив перед саркофагом, он обратился с почтительной, но крайне невнятной речью к безмятежному лику древнеегипетской леди, отвесил поклон — и был таков. Скрылся за занавесом в углу зала!