— Хороши эти Рюриковичи! — произнес он.
И вслед за тем написал на записочке своим твердым и четким почерком длинное заключение, в котором на основании данных и цифр вполне доказывал, что устройство акционерного общества на особых условиях вредно для казны, грозит полным истреблением лесов и имеет целью не государственные интересы, «как часто упоминается в записке», а исключительно личные интересы господ учредителей, «беззастенчивость которых в этом деле воистину изумительна».
И с удовлетворенным чувством порядочного человека, сознающего, что помешал дурному делу, Никодимцев подписал свою фамилию, положил записку в портфель и принялся за другие бумаги.
Старый слуга Егор Иванович, живший со своей женой, кухаркой, у Никодимцева десять лет, поставил на стол уж четвертый стакан чая и спросил:
— Будете еще пить, Григорий Александрович?
— Не буду, Егор Иваныч.
— Так я спать пошел.
— Идите.
— А вы не очень-то занимайтесь. Нездорово! — по, обыкновению, сказал Егор Иванович. — Дел-то всех не переделаешь! — прибавил он и остановился у дверей.
— Я лягу сегодня пораньше.
— Вы только обещаете, а смотришь, до утра сидите, а в десять часов уже на службу. Так и не досыпаете, Это какая же жизнь?
— Жизнь невеселая, Егор Иваныч.
— Сами такую себе устроили. И все одни да одни.
— Да… Один! — уныло протянул Никодимцев, и перед ним мелькнул образ Инны Николаевны.
— А вы бы женились. Вот и не одни были бы.
Никодимцев усмехнулся.
— Поздно, Егор Иваныч.
— И вовсе не поздно… Вы очень скромно о себе понимаете… Да за вас лучшая невеста пойдет. Слава богу, место какое… и генералы.
— Так, значит, не за меня, а за генерала пойдет…
— Вот вы всегда что-нибудь такое скажете подозрительное… Покойной ночи, Григорий Александрович!
— Покойной ночи.
— В котором завтра будить?
— В девять.
— Слушаю-с.
Слуга вышел, но тотчас вернулся.
— Виноват. Забыл карточки подать, что оставили сегодня гости! — сказал Егор Иванович. И, положив на стол несколько карточек, прибавил: — А граф Изнарский все дознавались, когда вас можно застать дома по делу.
Никодимцев не знал графа Изнарского и понял, что это был один из учредителей, подписавший только что рассмотренную записку.
— Что ж вы ему сказали? — спросил он.
— Обыкновенно, что. Генерал, мол, по делам дома у себя не принимает. Пожалуйте в департамент. Однако граф настаивали и десять рублей предлагали. Ну, я вежливо отклонил и сказал, что мы этим не занимаемся.
— А он?
— Завтра хотели приехать. Как прикажете?
