«А теперь поздно… поздно!» — мысленно повторял Никодимцев, сознавая нелепость своих мечтаний о женщине, которую он раз видел, и все-таки мечтал о ней, испытывая неодолимую потребность видеть ее.
«Зачем?» — спрашивал он себя, не смея и думать, что Инна Николаевна может обратить внимание на такого некрасивого и немолодого человека, как он.
И Никодимцев решил не ехать к ней с визитом — и в первое же воскресенье, тщательно занявшись своим туалетом и побывав у парикмахера, поехал на Моховую.
Никодимцев еще из передней услышал шумные голоса и смех и в гостиной увидал несколько молодых людей и какую-то молодую даму, крикливо одетую, довольно вульгарного вида.
Инна Николаевна весело смеялась чему-то, красивая и очаровательная в своем темно-зеленом, отлично сидевшем на ней платье.
Никодимцев подошел к ней, несколько смущенный от сознания, что появление его едва ли приятно, и от неожиданности несколько пестрого общества молодых людей.
Чуть-чуть смутилась и Инна Николаевна при появлении Никодимцева.
— Вот это мило, что не забыли обещания, Григорий Александрович. Очень рада вас видеть!
И молодая женщина указала на кресло около себя, у которого стоял один из молодых людей, и торопливо и несколько сконфуженно назвала фамилии своих гостей и фамилию Никодимцева.
Тотчас же смолкли шумные разговоры и смех. Все с особенной почтительностью пожимали руку известного в Петербурге чиновника. Молодая дама вульгарного вида не без завистливого чувства взглянула на хозяйку.
Никодимцев присел и, вообще застенчивый, в первую минуту не находил слов.
— Были на итальянской выставке, Григорий Александрович? — спросила Инна Николаевна.
— Нет еще… Говорят, интересная…
— Собираетесь?
— Надо сходить. А вы были?
— Нет еще… Пойду завтра… Около часа, верно, попаду…
— Позволю вам дать совет: идти пораньше, пока еще свет есть в Петербурге.
— Вы что называете пораньше?
— Часов в одиннадцать, в двенадцать!
— Увы!.. Я в эти часы только что встаю…
— Так поздно?..
— Жизнь так нелепо складывается.
— А разве она не зависит немножко от нас самих, Инна Николаевна?
— Не всегда… Если бы все зависело от нас, то…
Инна Николаевна остановилась.
— То что?
— То каждый устраивал бы себе жизнь по своему желанию. И все были бы счастливы!
— Мне кажется, есть люди, которые сами виноваты в своем несчастии…
— Вы не из таких, конечно? Вы, как я слышала, один из тех редких людей, которые выше разных слабостей человеческих. Вы весь в работе и живете одной работой. Это правда, Григорий Александрович?
