Описанное Орвеллом подтверждают воспоминания немца, сидевшего в 1949–1954 годах в исправительно-трудовом лагере на Воркуте. Вместе с ним сидел тибетец, по имени Биби, история которого очень похожа на рассказанную выше.
Русские, взятые в плен во время боев в Нормандии, были вскоре перевезены в Англию и размещены в лагерях, где раньше квартировали войска, занятые в операции «Оверлорд». Через месяц после высадки в Нормандии в Англии находилось уже 1 200 русских пленных. Надо было срочно решать, что с ними делать.
За те два дня, что продолжалась высадка в Нормандии, в Кемптон-парке была допрошена группа русских. Большинство их попало в плен к немцам в 1942 году и было мобилизовано в трудовые батальоны. Немецкие сержанты обращались с ними жестоко, жизнь сводилась к изнуряющей работе, сопровождаемой побоями. Переписка с родными была запрещена, иностранных языков они не знали и были полностью отрезаны от внешнего мира. «Когда союзники начали бомбить побережье, они просто сидели, выжидая, что же будет. Немецкие сержанты не вмешивались и даже не пытались заставить их оказать какое-либо сопротивление». Теперь, оказавшись в плену у англичан, русские проявляли все ту же покорность судьбе.
«Но многие, похоже, чувствовали, что после службы в немецкой армии, пусть даже и вынужденной, их соотечественники будут обращаться с ними как с предателями и могут даже расстрелять».
Далеко не всегда дело ограничивалось мрачными предчувствиями. Довольно скоро английские власти получили первый пример того, как реагирует русский человек на возможность насильственного возвращения в первое в мире социалистическое государство. 17 июля военное министерство сообщило в отдел военнопленных МИД о самоубийстве двух русских пленных, Агафонова и Мельникова. Агафонов утопился, Мельников умер от нанесенных себе ран. Последний, как сообщалось, страдал «острой депрессией».
Однако большинство было настроено по-другому. Следует иметь в виду, что эти пленные оказались в весьма специфическом положении. Сейчас им жилось в каком-то смысле гораздо лучше, чем раньше. После долгих лет мук и лишений при Сталине и Гитлере, скудное спартанское существование в военном лагере на берегу унылого йоркширского болота казалось им отдыхом, и они были благодарны за самые скромные удобства.
И все же они понимали, что будущее их туманно и опасно. В маленьких, тесно спаянных сообществах, среди людей, изолированных от внешнего мира и относительно плохо информированных, распространялись всевозможные слухи. Как объяснил мне Чеслав Йесман, большой знаток лагерной психологии, эти вконец запутавшиеся люди чувствовали, что оказались в преддверии гулаговского ада. Они почти ничего не знали о реальном политическом положении в мире: ведь вся их жизнь прошла при двух политических системах, которые считали одной из своих главных целей подавление «вредной» информации. Кроме того, в большинстве своем это были люди малообразованные. Наверное, попадая в английские лагеря, они поначалу испытывали чувство облегчения.
