— «…На оконных красивых решетках… традесканция мертво висит…» Та-ак. Это что еще за решетки? А? Я молчал. Я не знал, что ему сказать.
— Это вам зэки дали? Зэки дали, я спрашиваю? Фамилия ваша, товарищ солдат!
— Что у него там, товарищ майор? — придвинулся поближе Вайсбард. Комбат повернулся в нашу сторону. Седякин посмотрел с беспокойством.
— Стишки тюремные!
Жигарев разорвал книжечку на четыре части и вручил мне:
— Выбросить. В сортир.
— Есть выбросить, — сказал я, пряча обрывки в карман.
День был солнечный.
Закончился осмотр.
Жигарев вышел на середину. Все вокруг задвигалось, задвигалось и замерло. Послышалась тишина.
— По-оолк!.. Смирна! — прогремело в ясном воздухе. Напряглись локти справа и слева от меня. — Напр-ра-во! — Два четких единых звука — полк выполнил команду, приготовился к следующей. Все до единого приготовились к одной команде…
— В колонну по четыре… Равнение на середину… С места строевым… шаго-омм… ммарш!
Грянул пронзительно оркестр, грянул с надрывом «Прощание славянки» и — колыхнулась, двинулась громада!
И опять какой-то неописуемый восторг обуял меня всего. Ах, этот миг, ожидая нужного, единственного момента, шагаешь, шагаешь на месте, слыша нарастающий грохот вокруг, и… рраз — пошел, пошел вбивать сапог в упругий бетон! И не было уже мыслей о том, что было утром, о разорванном блокноте — никаких мыслей не было, а была только бескрайняя музыка, тугие плечи — слева и справа, затылки впереди и восторг…
Потом были политзанятия.
Вайсбард, стоя у развернутого на доске мира, рассказывал, что там творится.
«…Пентагон… Военные базы… империализм… Крылатые ракеты… Пентагон… Военные базы…» — наполняло свежую от мороза голову. А потом — совсем другим голосом:
— Вот вы говорите: дембель неизбежен, как крах империализма… А? Так вы говорите?
Смешки забегали по классу.
— А я, — поднял указку замполит, — скажу другое: дембель под угрозой, пока существует империализм!
— Га-га-аа!.. Го-го-го-а!..
— Тихо! — Указка щелкнула по столу. — Нам сейчас не до шуток…
«…Пентагон… договор ОСВ-2… крылатые ракеты… переговоры… Пентагон…»
— Батальон, в ружье-о! — донеслось снизу.
…Капитан Соловейчик, начальник штаба, выключил секундомер, буркнул:
— Три минуты, сорок секунд. Плохо.
Оглядел отяжелевший от снаряжения строй, что-то бормотнул стоящему рядом Седякину. Он очень мало говорил.
Взводный объявил нам, что мы, взвод, заступающий вечером на жилую зону, едем на стрельбы. Прямо сейчас.
Приглашали к автопарку. Начштаба и взводный исчезли в домике КПП, а мы остались ждать.
