Алло, Люся, это я! | страница 50

«Да что же это такое! – начал нервничать он. – Ведь смешно же было! А может быть, это мне, автору, не смешно, а другой, может, от смеха лопнет?»

– Сим! – позвал Иван Сергеевич жену.

– Чего? – откликнулась та из кухни.

– Тут вот, Сим рассказ в журнале смешной напечатан, – приврал Иван Сергеевич и от смущения зарделся. – Вот, послушай. – Он прочистил горло и начал читать: «Однажды Трофимов, что живет в соседнем подъезде, – с выражением читал он, – шел сдавать посуду, поскользнулся и упал».

Иван Сергеевич кончил и выждал паузу. Жена не смеялась. Молчала.

– Ну, как тебе? – робко спросил он. – Понравилось?

– Ерунда какая-то, – ответила жена.

– А вот автору, – обидевшись, второй раз соврал Иван Сергеевич, – за этот рассказ телевизор дали.

– По шее ему нужно было дать! – бухнула жена.

Иван Сергеевич вздрогнул, потрогал зачем-то свою шею, посмотрел еще раз в угол и сказал:

– А у нас с тобой телевизор хоть и старый, а работает лучше другого нового.

Теперь-то я понимаю, что никто и не думал осаживать капитана Сеткина, наоборот – его черная слава была на руку командованию, чтоб боялись военнослужащие гауптвахты, чтоб отпугивать сорвиголов, которых много было во дни становления ракетных войск стратегического назначения.

А уж Сеткин старался! Зимой зайдет в камеру: «Ну как, тепло?» «Тепло». Стекло разобьет: «Теперь холодно будет!» А если скажут: «Холодно», стекло разобьет и скажет: «Да разве это холод, вот теперь – холод!» Построит на втором этаже вдоль камер арестантиков, у кого срок кончился, показывает два пальца: «Сколько?» «Два!» «Дурак! Римское пять. Пять суток!» А он имел право добавлять до пяти суток. Показывает другому два пальца: «Сколько?» «Пять!» «Дурак – это два. Двое суток ареста!»

Утром на разводе начальник караула лейтенант или старший лейтенант командует: «Равняйсь! Смирно! Равнение на средину!», а тот: «Отставить! Равняйсь! Смирно! Равнение на мой …!» И смотрят арестантики ему ниже пояса, вытягиваясь в струнку.

Упивался своей властью. По ночам заставлял стройматериалы со строек воровать. А не пойдешь – пять суток ареста!

И начальники караулов его боялись – мог любого оставить. На первом этаже офицерская камера. А караулы на гарнизонную гауптвахту снаряжались от каждой ракетной площадки по очереди: трехсменные посты и двое выводных – это на работу арестантиков выводить, если работа есть.

Я первый раз выводным попал. Зима, холод… Гауптвахта от площадки в 32-х километрах. Приехали мы на своем зеленом автобусе, сменили старый караул. Держимся не как охранники, а как арестанты – такое ощущение. Сеткин, будто крыса, туда-сюда, туда-сюда! Ищет, к чему бы придраться. Смотрю, наш старлей уже заикается. Оно и понятно, ведь эта сволочь может следующую звездочку на погонах отодвинуть.