– Но в данном случае завещание вашего сына может иметь очень важное значение, и я буду очень рад, если вы поможете мне…
– Я скажу вам все, что вы хотите знать.
Уайклифф обратил внимание, что на лице Сары отразилось изумление; она повернулась к матери и собралась было что-то сказать, но передумала и вместо этого спросила:
– Ты имеешь в виду, что в курсе его последней воли?
– Почти. Он обсуждал это со мной, когда составлял завещание, и потом не раз возвращался к разговору. – Старушка натянула кофту и застегнула пуговицы.
– Ты все знала и ни словом не обмолвилась мне? – не выдержала Сара.
– Его завещание было его делом, – повернулась к ней мать. – Он сказал бы тебе все, что счел необходимым. Во всяком случае, дом отходит мне. – На ее губах появилась довольная улыбка, которую она не смогла скрыть. – Ты получаешь право жить здесь, сколько захочешь, а когда я умру, он достанется тебе. Свое дело он предполагал продать…
– Продать? – в голосе Сары прозвучало горькое недоумение.
– Продать и после реализации других ценностей поделить.
– Что ты имеешь в виду под словом «поделить»? – Сара задала вопрос так, будто от ответа зависела ее жизнь.
– По завещанию тебе причиталось бы семь тысяч.
– А Мэттью?
– Две тысячи, если не ошибаюсь.
– Значит, после того как он горбатился на дядю четырнадцать лет, он получит две тысячи?!
– Ему платили зарплату.
– Гроши!
– Это целиком его вина. Надо было иметь характер и требовать прибавки. Или уйти.
– А куда пойдет остальное? – Сара побледнела от злости.
– Оставшейся частью должна распорядиться я. – Своим видом старуха напоминала Уайклиффу облизывающегося от удовольствия сытого кота.
– Я буду бороться. Или ты думаешь, мне не хватит решимости?
Старая леди в ответ лишь пожала плечами. После этого минуту висело полное молчание, которое нарушила Сара:
– А что было бы, если бы ты умерла раньше? Я полагаю, он должен был бы об этом задуматься.
– В этом случае ты получила бы дом и десять тысяч, а остальное должно было быть пожертвовано на исследования в области эндокринных заболеваний.
– Эндокринных заболеваний?! – Сара пришла в бешенство. – О чем ты говоришь? Я не верю!
– Как тебе угодно. Он полагал, что страдает от какой-то болезни желез внутренней секреции. Конечно, это была просто мнительность. На деле он был здоровее тебя и меня.
За годы работы в полиции – почти тридцать лет – Уайклиффу редко приходилось испытывать такой стыд за окружающих. В большинстве случаев люди отказывались верить даже стопроцентным уликам. Здесь все было не так. Еще не нашли тело Риддла, а две самые близкие родственницы уже чуть ли не разработали процедуру похорон, чтобы пролить пару крокодильих слез.
