— Ты видишь, Фауст, — сказал дьявол, — во что люди превратили религию. И обрати внимание: в каждом крупном преступлении, в каждой мерзости обычно она если не играет главной роли, то, во всяком случае, успокаивает и утешает участников злодеяния.
Фаусту, так легко вступившему в сделку с совестью, рассказ дьявола не внушил высокого мнения об уме принца, однако последнее замечание дьявола глубоко запало ему в душу. Тем не менее до поры до времени он не вмешивался в события и наслаждался всем, что давало ему быстротечное время.
Однажды вечером все общество сидело за ужином в очень веселом настроении. Дьявол рассказывал смешные истории. Фауст старался заманить в свои сети на предстоящую ночь хохотушку француженку. Она отвечала на его намеки именно так, как он хотел. Все оживленно смеялись, как вдруг ужасная смерть положила конец веселью. Бенедиктинец получил в подарок блюдо прекрасных крупных персиков, которые он велел подать на десерт. Благочестиво улыбаясь, монах поднес принцу самый лучший персик. Принц разделил плод пополам и вторую половину предложил своей любовнице. Ничего не подозревая, они съели персик. Потом все встали из-за стола. Монах елейно прочел молитву «Gratias tibi»[12] и исчез. Дьявол только что хотел начать новый анекдот, как вдруг госпожа Монсоро страшно вскрикнула от боли. Ее прекрасное лицо мгновенно исказилось, губы посинели, и смертельная бледность покрыла цветущие щеки. Принц хотел поспешить ей на помощь. В это мгновение ужасный яд подействовал и на него. Он упал рядом со своей возлюбленной и воскликнул, обратив взор к небу:
— Услышь меня! Это рука моего брата. Он убил меня при помощи этого проклятого злодея! Он, который обрек нашего отца на голодную смерть>{55}, потому что сам боялся быть отравленным, теперь подкупил этого монаха.
Фауст бросился, чтобы схватить духовника, но тот успел скрыться. Несколько всадников поджидали его в конце парка, и он умчался вместе с ними, а Фауст вернулся ни с чем. Смерть уже сделала свое дело, и на обеих жертвах лежала ее ужасная печать. Фауст и дьявол покинули замок и отправились дальше.
Д ь я в о л: Ну что же, Фауст, стоит ли вызывать дьявола из преисподней, когда он и без того бродит по земле, да еще в монашеской рясе? Как тебе нравится проделка этого бенедиктинца, которую он устроил по приказанию христианнейшего короля?
Ф а у с т: О, я уже готов думать, что в нас живут падшие духи ада, а мы — только их орудия.
