Я встала, не желая показывать ни грамма неуверенности, и все тем же твердым голосом произнесла:
- Наверное, стоит поторопиться. Если, конечно, вы не хотите по какой-либо причине задержаться.
И снова мои собеседники переглянулись, пораженные такой настойчивостью. По всей видимости, они какое-то время собирали информацию обо мне, поэтому и недоумевали сейчас, как за такой короткий срок можно было превратиться в совершенно другого человека? Думаю, мне удалось их удивить. Может, они ожидали моей замкнутости или даже слез, просьб отпустить меня, но больше такого я себе позволить не могла!
Конечно, в глубине моей души по-прежнему жил страх и неуверенность в том, стоит ли слышать рассказ этих людей, но, в конце концов, когда-то и для меня должна открыться новая жизнь, и если я сейчас не позволю ей начаться, то кто знает, когда это наступит?
Киров поднялся первым. Он привык все держать под своим контролем, так что и эту ситуацию не мог пустить на самотек. Навричев встал следом за ним.
- Прошу тебя, - ладонь Кирова слегка коснулась моей спины, позволяя мне первой покинуть его кабинет. Вместе с этим прикосновением я ощутила легкое дыхание холода, как бы говорящее мне, что здесь нужно быть особенно осторожной.
Теперь уже втроем, мы снова проследовали к огромному лифту, послушно ожидавшему нас. Как только дверцы его сомкнулись, Виктор обратил на меня взгляд своих зеленых глаз:
- Как уже говорилось, мы знали твоего деда. Конечно, тебе это покажется странным, или, вполне может быть, даже вымышленным, но я смею тебя заверить, что все сказанное здесь – правда. Тебе понадобится время, чтобы принять это. Твой дед, приехав в Россию, сперва действительно жил обычной жизнью банковского служащего. Пытаясь слиться с толпой, он многие дни проводил в работе, желая забыть все то, что заставило его бежать из Испании. И какое-то время у него выходило. Выматывающая работа не оставляла места мыслям, преследовавшим его, но вскоре прошлое стало находить его во снах и видениях.
- Бежать из Испании? – Словно завороженная, повторила я слова Навричева. Мне было непонятно, почему он так говорил, ведь все рассказы деда о том, как сложилась его жизнь на родине, говорили только о то, что он все время хотел туда вернуться. Тогда почему ему пришлось бежать? И – главное – почему он стал искать этих странных людей, от которых мне хотелось убежать, скрыться, замести после себя все следы?
- Ты многого не знаешь о нем? – Будто утверждая, произнес Киров. Я видела в уголках его губ легкую улыбку, говорившую об его самоуверенности, и от этого мне вдруг жутко захотелось ударить его в эти самые губы. Просто, чтобы эта ухмылка на мгновение ушла с самодовольного лица. Но я понимала: это во мне говорит ущемленная гордость от того, что не я, а он рассказывает мне о человеке, которого я считала самым близким.
