— Я даже не понимаю, что это значит. — Какой смысл вести разговоры, если не веришь ни единому слову собеседника?
Крысюк продолжал говорить, но тон его изменился: из отстранённого и бесстрастного он стал профессорско-назидательным:
— Ты, безусловно, отлично знаешь о том, что в мире царит страшная болезнь, пожирающая человеческий рассудок. Всё, что мы до сих пор делали, было направлено на одну, и только одну, цель: проанализировать паттерны, реакции вашего сознания и построить рабочий чертёж, схему, которая запечатлела бы их, и на основе этого чертежа разработать лечение. Страдания, испытания, потерянные жизни — такова ставка в игре, и ты это знал, когда приступал к осуществлению плана. Мы все это знали. Выживание человеческой расы — вот в чём цель и причина всех наших действий. И решение загадки теперь близко. Очень, очень близко.
Воспоминания возвращались к Томасу фрагментами, несколько раз: в течение Превращения в Приюте; во снах, которые начали приходить к нему после этого; просто просверкивали кусочки там и сям — словно искры, пронзающие его мозг. И сейчас, слушая человека в белых одеждах, Томас чувствовал, как будто стоит на вершине утёса, а все ответы вот-вот всплывут из бездны — и тогда он увидит картину во всей её целостности. Он ощущал такое бешеное желание узнать разгадки, что едва мог справиться с собой.
Однако не всё так однозначно. Да, Томас помогал разрабатывать Лабиринт, а потом, когда первоначальные Создатели погибли, он взял проект в свои руки. Программа продолжалась с новыми участниками.
— Я помню достаточно, и мне стыдно, что я принимал в этом участие, — признался он. — Пережить такое издевательство на собственной шкуре — это совсем не то, что планировать его в тиши кабинета. Так нельзя.
Крысюк поскрёб нос, поёрзал на сиденье. Слова Томаса, видимо, задели в нём какую-то струнку.
— Увидим, что ты будешь думать этим вечером, Томас. — Крысюк говорил теперь страстно, всем телом наклонившись вперёд. — Увидим. Но позволь мне спросить вот о чём: ты действительно считаешь, что потеря нескольких человек не стоит спасения бесчисленных других жизней? Это очень старое выражение, но не кажется ли тебе, что цель оправдывает средства? Когда никакого другого выбора нет?
Томас только молча мерил собеседника глазами. Он не нашёлся с ответом.
Крысюк улыбнулся своей особой улыбкой, больше похожей на крысиный оскал.
— Вспомни-ка: когда-то ты считал, что игра стоит свеч, Томас. — Он принялся собирать свои бумажки, как будто намереваясь уходить, но не сдвинулся с места. — Я пришёл сюда, чтобы сказать: программа подходит к концу, почти все необходимые данные собраны. Мы стоим на пороге грандиозного прорыва. Как только наш проект будет завершён, ради бога — вы с дружками можете сколько влезет закатывать истерики по поводу того, какие мы тут все отъявленные злыдни и как с вами несправедливо обошлись.
