Однако важность его вмешательства в "электрические дела" начала прошлого века и степень поддержки переоценить трудно. В послереволюционной Франции действительно наблюдался резкий подъем научной деятельности, и что важнее всего, именно в то время во Франции впервые в мире возникли ученые-профессионалы, ученые, для которых главным было не преподавание, а занятие наукой. Наполеон впервые ввел в практику широкую поддержку ученых со стороны государства.
Наполеон помог создать организацию, в которую вошло редкое созвездие талантов - Гей-Люссак, Гумбольдт, Араго, Бертоле и Лаплас. В деревянных домах Бертоле и Лапласа происходили горячие словесные баталии между учеными, любой талантливый человек мог найти там не только моральную поддержку, но и возможность, например, поработать в лаборатории. Дома эти были расположены в пригородной парижской деревушке - Аркюэле, и поэтому общество, собиравшееся здесь, стали называть "Аркюэльским".
Покровительство Наполеона наукам имело, в известном смысле, корни случайные. Началось с того, что одним из преподавателей Наполеона в Военной школе был знаменитый французский астроном, математик, физик Пьер Симон Лаплас. Блестящий математик произвел на будущего императора большое впечатление, и поэтому сразу же после того, как Наполеон стал у кормила власти, Лаплас был назначен министром внутренних дел. Однако почета на новом посту не имел, поскольку дела шли плохо, и уже через шесть недель Лаплас был заменен. Наполеон писал впоследствии: "Великий математик не потратил много времени на то, чтобы показать себя никудышным администратором. Он везде умудрялся находить мелочи, а не проблемы и вносил дух бесконечно малых в администрацию".
Однако Лаплас стал техническим экспертом, членом сената и другом Наполеона. Относительно последнего утверждения можно спорить, ибо Наполеон мог, например, заявить Лапласу: "Ваша жена слишком стара для того, чтобы одевать нарядные платья". Другой раз Наполеон спросил Лапласа, почему тот похудел. Выяснилось, что у Лапласа только что умерла дочь. "Стоит ли худеть из-за этого? Вы математик, и разработав теорию этого события, можете легко убедиться в том, что все стремится к нулю!".
Отношение Наполеона к науке и ее деятелям было все же весьма благоприятным. Это дало даже повод французскому поэту, историку и общественному деятелю Ламартину позднее писать, что во времена Наполеона "только цифрам все разрешали, только цифры чествовались, осыпались благами и награждались".
