Я охотно покинул общество тети и кузины и отправился к папе. Разумеется, он был в полном порядке. Сидел в кресле, положив ноги на кушетку, и читал газету.
Когда я объяснил, что мне нужно название для клуба, он задумался, а потом спросил меня, ушли ли эти мегеры.
— Что ты, — ответил я сочувственно, — сидят и, похоже, не скоро соберутся.
Отец вздохнул, отложил газету, а потом грустно поведал, что не в силах ничего придумать, он ведь сроду на необитаемом острове не был, хотя иной раз, например сегодня, ему очень хотелось бы там оказаться, а когда он был в моем возрасте, он понятия не имел, что такое клуб.
— Неужели? — удивился я, потому что ведь это каждому известно.
— В самом деле, — улыбнулся отец. — Ты ведь знаешь Пекелец?
Еще бы мне не знать Пекелец, если это деревня, откуда папа родом и куда я езжу на каникулы к бабушке!
— Никакого клуба там не было, зато у нас с ребятами возле Лазецкого пруда был сарай, понимаешь? Там мы встречались. А сарай называли «Барахолка».
— «Барахолка»?
— Ну, ты же знаешь, что такое барахло…
— Всякие ненужные вещи.
— А вот и нет! — загорелся папа. — Это для взрослых они ненужные, но не для нас! Помню, как-то мы притащили в «Барахолку» вагонетку. Знаешь, что это такое?
Раз я езжу на каникулы в Пекелец, значит, знаю. Вагонетка — это такая тележка, которая ездит, скользя по проволоке, и в которой возят руду. Мой папа из Пекелеца, то есть из шахтерского края.
— А что вы делали с вагонеткой?
— Превратили ее в амбразуру, — серьезно сказал отец, — она ведь здорово проржавела. Мы укрывались за ней, как за щитом, когда на нас нападали лазечане. А чего только мы не находили на отвалах возле шахт, сколько всего понатаскали во время налетов на сады! Ах, как это было вкусно! А какие сражения мы, пекелечане, вели с лазечанами! Тебе этого не понять, нынче все иначе, мое детство с твоим разве сравнишь.
— Думаешь, у нас сражений не бывает? — обиделся я. — Мы, голешовцы, перманентно воюем за Стромовку с летенской аристократией.
— Перманентно? — прямо задохнулся отец.
— Ну, постоянно, — снисходительно разъяснил я, — ты что, не знаешь слова «перманентно»?
— Я-то знаю, но откуда тебе оно известно?
— А кто мне подписывал перманентку на зимний стадион на Штванице, ага?! А перманентку на трамвай, ну?
— И все же твое детство не сравнишь с моим, — улыбнулся отец, — у нас никаких перманенток не было.
— Зато у вас была «Барахолка».
— Это верно, и в ней чего только не было: и осенние яблоки и груши, и рогатки, спрятанные за балкой… А еще у нас был секретный пароль! Я бы тебе, мальчик, такого мог порассказать!
