Мы шли всего минут пять, как Мирек спросил:
— Далеко еще?
— В чем дело? — насторожился Ченда.
— В том, что не видно как следует дорогу, — отрезал Мирек.
— Еще немного, — сказал я, — теперь уж недалеко. Всего несколько минут.
— Смотрите-ка, — указал пальцем на небо Алеш, — месяц!
Над кронами деревьев, отбрасывавших на дорогу причудливые тени, блестел серп бледного месяца.
— Жаль, нельзя запеть, — пошутил Ченда, — на кладбище должна царить тишина.
— Ну и ну, — вздрогнул Алеш, — ты еще петь можешь. Дружище, у меня в горле все пересохло!
— Ну вот что, — сказал я, — мы же не трусы. Скоро придем, ребята.
— Ты все время это говоришь, — проворчал Мирек и ойкнул от неожиданности, потому что наш барбос вдруг завыл на луну.
— Странно, — дрожал Алеш. — Посмотришь вокруг, и кажется, что за каждым склепом кто-то прячется и следит за нами.
— Вот он, — с облегчением кивнул я на склеп, у которого вместо двери была чеканная решетка с ангелами. — Кто полезет первым?
— Ты, — решил Мирек, — ты нас ведешь, и идея твоя.
— Ясное дело, — сказал Ченда.
— Уж не думаешь ли ты, что я первым полезу в эту темень? — усмехнулся Алеш.
Я решительно взялся за решетку, отворил ее с ужасным скрипом и тихо позвал:
— Иштван, пан Иштван, вы тут?
Кругом царила мертвая тишина, и никто не отзывался. Я осторожно сделал шаг вперед, ребята и собака — за мной, и еще раз вполголоса окликнул:
— Пан Иштван, вы тут?
— Черт подери, — сказал Мирек, — был бы у нас фонарь или хоть свеча. Я обо что-то споткнулся и…
Бр! То, обо что споткнулся Мирек, был гроб, с которого медленно сдвинулась крышка, и мы увидели заросшее лицо, моргающие глаза и зажженную зажигалку.
Разумеется, это был живой человек. Труп не чиркает зажигалкой и не моргает.
— Мертвец! — заорал Алеш и хотел, пятясь, выбраться из склепа, но ему не удалось, потому что позади стоял Ченда.
Оба они свалились, на них повалился Мирек, стоящий позади, и теперь Мирек лежал, уткнувшись подбородком прямо в бородатое лицо.
— Пан Иштван, — заговорил я вежливо, — может, вы меня не помните, я…
— Ты тот мальчик, которого сторож запер на кладбище и которому я помог перелезть через стену, верно?
— Да, — повеселел я, — ну и память у вас!
— Какая там память, — потупился Иштван, — просто здесь не много людей ходит. Их больше сюда приносят, а с теми не больно-то поговоришь.
Ребята успокоились, но продолжали таращить глаза. Поэтому я счел уместным объяснить, что человек в гробу и есть тот самый Иштван, про которого я рассказывал и которого мы ищем.
