Долгое время Коленька находился в районной больнице с сотрясением мозга. Два месяца
ничего не говорил. Врачи обещали, что всё восстановится. Однако сознание оказалось гуманнее
врачей. Оберегая психику ребёнка, оно спрятало страшную картину “гуси–лебеди” – как символ
смерти, в самый дальний уголок подземелья памяти. Но страх смерти, страх сгинуть, обратиться в
пыль, кануть в небытие, навсегда исчезнуть из этого мира, поселился в памяти и, внешне никак не
проявляясь, стал влиять на его жизненные решения, изредка всплывая на поверхность сознания.
Г л а в а 2. К О Р О В А
Однажды, в раннем детстве, когда радость от окружающего мира начинает уступать место
рассудочности, просыпается интерес к проявлениям жизни и её законам, Коленька задал первый
не детский вопрос.
Как-то сидя за семейным столом, при виде блюда с румяной котлетой в окружении
овощного гарнира, он почувствовал отвратительное, муторное ощущение. Какое-то неприятное
чувство вызвал у него вид еды. Неуловимая тень, шевельнувшаяся под ложечкой, казалась ему
уже знакомой. Подперев голову кулачком, скользя пустым взглядом по тарелке, он, стараясь найти
причину появления противной тошноты, пытался припомнить, где мог видеть нечто подобное.
– Котлета, это кто? – спросил он, вопросительно глядя на мать.
– Это,… она из мяса... – неуверенно ответила она, поторопившись отвести глаза. Её изумил
не по возрасту серьёзный вопрос.
Он заметил это торопливое движение – “от него хотят что-то скрыть”. Потянувшись к
ней, нежно прикоснувшись к щеке рукой, повернул её лицо к себе.
– Мясо, – это кто? – Он настаивал на ясном, недвусмысленном ответе, не сводя с неё
пристального, пытливого взгляда, словно стараясь развеять зарождающееся сомнение, что ему
говорят правду. Под прицелом внимательных глаз, ей стало не по себе.
– Говядина, – стараясь ускользнуть от ответа, сказала она смущённо. Ей хотелось отвлечь
его чем-нибудь от этой скользкой темы, чтоб избежать дальнейших расспросов. Она не хотела
пугать ребёнка. Честные ответы могли шокировать его, приоткрыв завесу над одной из
щекотливых тем, обнажив, тщательно прикрываемые серьёзными рассуждениями противоречия.
" Только не сейчас, когда-нибудь потом, постепенно он узнает двуличье общества, которое все
принимают, вступая в мир, и вынужденно поддерживают, всё больше запутываясь в его
паутине. И, чтобы жить ему тоже предстоит принять эти законы, это общество ".
