4
Так определилась судьба юноши. Подземный рентген мог решить много задач. На долю Виктора выпала задача изучения вулканов. На карте было много кружочков. Ему был отведен кружочек с надписью «село Гореловское», на далеком полуострове, в правом верхнем углу карты.
Одно огорчало Виктора: он–то уезжал… а Елена оставалась. А ведь тогда, на практике, Елена тоже увлеклась подземным просвечиванием и обещала посвятить ему свою жизнь. Из пустыни юноша и девушка привезли хорошие и светлые отношения… Для определения их Елена предпочитала уклончивое слово «дружба», но Виктор называл свое чувство иначе, откровеннее.
Однако в Москве отношения незаметно переменились. В сущности и дружбы никакой не осталось. Елена была общительной, у нее оказалось множество подруг, друзей и просто знакомых. Одним она помогала заниматься, другим устраивала личные дела, с третьими ходила в театр, с четвертыми — на каток. И когда бы Виктор ни постучался к Елене, он заставал у нее трех–четырех человек, уже одетых, уже опаздывающих куда–то, говорящих наперебой:
— Лена, ты скоро? Лена, мы тебя ждем!
А Виктору хотелось бы сидеть рядышком на диване, держать смуглую тонкую руку Елены, тихонько говорить… и даже не говорить, а молча думать о той знойной равнине, где началась их дружба, и обо всех других равнинах и горах, где они будут вместе, вдвоем, после окончания института…
Но Елена всегда была занята. Она занималась и в шахматном кружке, и в драматическом, готовила доклады для студенческого научного общества, училась танцевать на льду, плавала и прыгала в длину с разбега. Для мечтательного молчания не хватало времени. Виктор попытался выразить неудовольствие, но Елена возмутилась.
— У тебя странное понятие о дружбе, — сказала она. — По–твоему, дружить — это значит сидеть в запертой комнате с опущенными шторами. А я хочу разговаривать с людьми, я люблю людей, ребят и девушек… Нет, Витя, как хочешь, нельзя дружбой загораживать весь мир. Неправильная это дружба…
Виктор не стал настаивать. Весь мир загородить он не может и не хочет, а если «мир» заслоняет его, это естественно, Не такой уж он замечательный… И Виктор устранился, перестал навещать Елену. Но все же в душе его жила надежда. После института, мечтал он, когда они снова будут вместе в горах, в пустыне или в тайге, все пойдет по–старому.
Виктор так надеялся на благодатное влияние пустынь! Решение Елены остаться в Москве он воспринял, как измену и ему и общему делу. Подземное просвечивание было для юноши самой высокой, самой заманчивой целью. Он не представлял себе, чтобы настоящий геолог мог с легким сердцем отказаться от такого счастья. Значит, Елена не была настоящим геологом. Да–да–да! И зря ее приняли в институт и напрасно ставили ей пятерки. Она — Чуйкин в юбке, и Виктор скажет ей это в глаза.
