Так продолжалось это замечательное совещание, где председатель находился в Москве, а основной докладчик — в Тихом океане, на глубине восьмидесяти метров. Совещание обсуждало цифры, а докладчик диктовал их одну за другой. Елена была возбуждена, забыла об опасности и усталости. Съемка требовала точности и внимания. Нужно было не терять времени и вместе с тем не спешить, правильно установить аппарат, подогнать уровни, точно вести измерение.
В Москве солнце клонилось к закату, а в Тихом океане горизонт стал сероватым, предвещая рассвет, когда капитан сказал Елене.
— Надо вам подниматься, товарищ. Канат перетирается. Одна нитка порвана. Боюсь, как бы не было беды.
А судно как раз подходило к восточному краю острова, где еще могли быть красные и черные пятна.
— Примите меры, — ответила Елена. — Я не кончила съемку.
— Я запрошу штаб, они разрешат подъем, — настаивал капитан.
— А я не разрешаю запрашивать штаб! Укрепляйте канат как хотите. Съемка должна быть закончена. — И она продолжала диктовать:
— Три–семь. Тимофей, Роман, Иван..
11
В десять часов вечера по московскому времени Грибов положил свою линейку в футляр и сказал Карповичу:
— Распорядитесь передать радиограмму: «Опасности нет. Будут еще небольшие толчки. О сроках сообщим особо. Землетрясение исчерпало себя, можно не тревожиться. Передайте мою благодарность всем сотрудникам».
Ничего не добавив больше, он ушел домой один, ушел неторопливым шагом человека, сделавшего свое дело. Он, полководец подземной войны, разгадал замыслы противника, вовремя предупредил о нападении. И, растратив силы, враг смирился… Покой и безопасность обеспечены нашей Земле.
А над океаном в это время взошло солнце. Поднявшись на палубу, Елена зажмурилась от света. Напряжение спало, ее пошатывало от усталости. Моряки окружили Елену, каждый хотел пожать ей руку.
— Спасибо! Вы просто молодец! — сказал капитан. — Я так испугался, когда лопнула эта проклятая нитка!
— Вы герой! — воскликнул увлекающийся помощник капитана.
И тут Елена не выдержала, расплакалась. Хотела удержаться, но слезы так и катились. Она выплакивала все страхи этой ночи, все сомнения своей путаной жизни, плакала об ошибках и о том, что только сейчас ее признали настоящим человеком.
Штаб получил радиограмму Грибова и передал ее по всей Камчатке. Навьюченные мешками лошади и автомашины потянулись обратно в города, загрохотали краны, нагружая пароходы, рыбаки отвалили от причалов, санитары понесли больных из палаток в больницу. Ковалев взялся за рычаг и включил ток, Мовчан собрал бригаду и сказал:
