Затем на совещание пригласили командира авиачасти — статного седоусого полковника с орденами во всю грудь. Полковник внимательно выслушал пояснения, просмотрел карту, фотографии, коротко сказал: «Есть. Можно сделать» — и тут же по телефону продиктовал приказ. «Объявить боевую тревогу в пятнадцать ноль–ноль, вылетать поэшелонно, курс на квадрат двадцать девять, цель…»
Грибов почувствовал, что он уже сыграл свою роль. Его предложение передано в твердые и опытные руки. Все будет сделано безукоризненно.
Вечером полковник позвонил Грибову в гостиницу и с отменной вежливостью сказал:
— Спасибо за ваше предложение, товарищ. Вы были совершенно правы, материалы дали точные. Нам удалось повернуть лаву.
Грибов мог бы торжествовать, но радость его была омрачена. Он побывал на почте и получил письмо Дмитриевского. Профессор писал, что статья о Викторе задержана. Некий Тартаков ставит палки в колеса. Сначала он препятствовал из трусости, боялся опубликовать спорную идею. Его разоблачили, теперь он уперся, старается доказать, что был прав по существу, заручился поддержкой профессора Климова, затеял дискуссию, а для дискуссии у Грибова слишком мало материалов. «Поэтому желательно, — писал Дмитриевский, — развить ваши соображения о прочистке вулкана подробнее. Очень важно также получить поддержку местных организаций».
«Получить поддержку местных организаций…» Грибов подумал о Яковлеве. И, не откладывая, позвонил в обком.
— Приезжай сейчас, — сказал Яковлев. — Правда, насчет времени у меня туговато, могу уделить минут двадцать. А если долгий разговор, перенесем на послезавтра.
Грибов решил, что уложится в двадцать минут. Но начал он все–таки исподволь, от Атласова, чтобы постепенно привести собеседника к мысли о том, что прочистка вулкана — неизбежный, последовательный и разумный шаг, очередной этап вулканической науки.
— А для чего это нужно? — спросил Яковлев.
— Как для чего? Чтобы не гибли люди. Я приводил в статье примеры, Везувий, проснувшись в семьдесят девятом году нашей эры, уничтожил три города со всеми жителями. В тысяча семьсот восемьдесят третьем году в Исландии из трещины Лаки изливалась лава. Лучшие луга были засыпаны пеплом, и пятая часть населения погибла от голода. То же произошло в Индонезии в начале девятнадцатого века, когда вулкан Темборо завалил пеплом остров Сумбаву. В той же Индонезии в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году взорвался остров Кракатау. При этом морская волна уничтожила все население окрестных островов, множество кораблей и прибрежных деревень на Яве и Суматре. В начале нашего века вулкан Мон–Пеле на Мартинике сжег пепловой тучей город с двадцатитысячным населением. Нужно еще продолжать?
