Врач приедет к полудню, может быть, застанет Третьего в живых, послушает его дыхание и велит заварить чок с сиропом акации…
— Останься здесь, — сказал Ра Третьему и вышел, чтобы разбудить слуг. И это было очень некстати, из-за безумных игр Старшего и Госпожи Лью — но на счастье Ра дикарь, паж Госпожи Лью, проснулся сам собой.
— Согрей воды, — сказал ему Ра, чувствуя намек на облегчение оттого, что кто-то из старших — пусть дикий горец — находится поблизости. — Скорее. Мне надо.
И рассказал, зачем надо, пока вода в котле не зашумела, как ветер в кронах деревьев…
* * *
Запись N87-03; Нги-Унг-Лян, Кши-На, особняк Л-Та.
Вот чего мне не хватало.
Умирающего мальчишки из Семьи, где я служу. Едва ли не сразу после свадьбы. Везуха.
Вот же не спалось мне этой ночью! Во-первых, какое-то странное напряжение чувствовалось между Н-До и Лью, чертовщина какая-то. Злые искорки в глазах, улыбки непонятные и тоже недобрые…
Мне кажется, что эта сладкая парочка всё-таки не срастается. Что Н-До со своим норовом уже жалеет, что взял чужую девчонку, а Лью тихонько бесится от осознания этого. Мне хочется за ними присматривать, тем более, что вечером они не то, что отсылают меня, а прямо-таки гонят от себя.
И Лью смеётся и краснеет, и в глазах те же чёртики. Я боюсь за неё: всё-таки она — мой ближайший знакомец в этом мире. Из опаски шпионю.
Я наблюдаю, правда, издалека, всю эту компанию ночью в саду: Ра, озабоченного подростка, который вечно смотрит на Лью голодными глазами, а сейчас шпионит вместе со мной, саму Лью и Н-До. Мои юные голубки воркуют на повышенных тонах в беседке за домом, а потом рубятся на боевых мечах.
Выглядит ужасно. Слишком уж напоминает спровоцированную попытку убийства — но Н-До, вроде бы, остывает в последний момент, когда Лью уже обезоружена. А может, его просто возбуждают драки, как и полагается здешнему парню, заклиненному на убийствах: то, что происходит дальше, изрядно похоже на изнасилование — и я мучительно не знаю, ввязаться ли, оставить ли всё, как есть…
В конце концов, решаю, что следует соблюдать букву устава Этнографического Общества: не участвуй в жизни аборигенов, устраняйся и наблюдай, пока это возможно. Всё, что я делаю — это убеждаюсь, что жизни Лью непосредственная опасность, вроде бы, не грозит. После — отправляюсь спать с тяжёлым сердцем.
Задремать не успеваю: Ра выскакивает в коридор, ведущий в людскую. В людской у меня угол, который я делю с горбуном и двумя молодыми конюхами; слуги спят, я выхожу узнать, что случилось.
