На Женском роднике к голому и намыленному мне подкрался человек.
— Привет, Ринго!
— И тебе привет. Чё надо?
— Не узнал? Я Алик!
О, черт! Это тот Алик, с которым я забивал стрелку на набережной в Симферополе!
— О, не узнал, заматерел ты, Алик, возмужал. Что ж на стрелку не пришел? — пряча за куском мыла ухмылку, спросил я.
— Почему же не пришел — пришел, — не смутился Алик. — Это ты, Ринго, не пришел.
— Конечно. Ведь в Симферополе нет набережной. Там нет моря. Это прикол.
— Сейчас-то я уже в курсе этой подколки, — наконец расслабился Алик. — А представь, как на меня смотрели, когда я ходил по городу и спрашивал у прохожих, где здесь набережная? Как на меня смотрели!
— Ну прости, не обижайся... — Мне вправду стало неловко.
— А я и не обижаюсь. Знаешь почему? Потому что я нашел в Симфере набережную. И причал нашел. Там речка есть, оказывается. Так что в дураках остался не я, а ты. Хоть я и ждал тебя там целых три часа.
Так стыдно мне, ей-богу!
Разбудила Львенок.
— Хунта! Хунточка!
— Что случилось?
— Пропала! — Танька ревела по-детски, захлебываясь плачем и размазывая слезы по лицу. — Убежала! С полки сбежала-а-а-а!
— Да вернется, не в первый же раз пропадает!
— Не в пе-е-е-ервый! — рыдала Львенок. — Но она сразу возвращается! А сейчас нет, я ее уже час ищу!
Еле удержавшись от какой-нибудь шуточки, я включился в поиски. Но тщетно. Облазив всё, вплоть до плантации горелого можжевельника, я был вынужден сдаться. Либо крыса действительно целенаправленно сбежала, чего раньше за ней не водилось, либо ее ночью сожрала какая-нибудь хищная тварь.
— Львенок, не плачь, — успокаивал я девочку, как мог. — Хрен с ней, новую купишь. Это же всего-навсего тупая крыса!
От таких утешений Львенок зарыдала еще сильнее.
Пока готовил чай, вспомнил об облаке-призраке Георгии, как он крутил, рассматривая, несчастную Хунту. Может, он поможет?
«Георгий, — сказал я про себя, — не поможешь вернуть крысу?»
Показалось, что был какой-то ответ, но неясный, нечеткий.
А у меня неожиданно скрутило живот, да так, что я, уронив кружку с чаем, бросился в сторону своего туалета.
Персональный сортир я оборудовал вдалеке от грота, метрах в тридцати влево. Вырыл яму около удобной ветки, за которую можно ухватиться, держу все в чистоте и порядке. Помогают и зловредные дрозды — уж не знаю, что им так глянулось в моем сортире, но они ежедневно уничтожают все отходы, так сказать, производства. Место тайное, открытое лишь сверху. Пару раз даже было неловко — подняв голову, я обнаруживал пялящихся на меня сверху туристов.
