Неприятность: вчера ночью, с «молока» и в темноте, кто-то принял за ветку и кинул в костер мой нож. Ручка сгорела, лезвие закоптилось. Хрен с ним, обычный столовый нож, в общем-то. Но жалко.
Вечером выползли-таки наверх, отнес архиолухам ведро. Хорошо, что на раскопе уже никого не было, неудобно все же. Встретили опоздавших на бёздник Эйч, Монаха и кучу всяческого народа, которые приехали поздравить, но банально не нашли мой грот. Конечно, ведь открытым он стал лишь совсем недавно.
Пошли гулять на мыс Сосновый. Там встретили Львенка со Сладкоежкой, травы девчонки собирали.
По возвращении в грот обнаружилось, что у меня новый постоялец. Скрипа сказал, что он ему разрешил у меня остановиться. Я орать начал — мол, грот не резиновый, какого черта Скрипа распоряжается здесь, а оказалось, этот человек тут уже лежит, в темноте. Неудобно получилось. Но когда я его узнал — это оказался Командир, тот самый, с которым мы в Гатчине весной зависали, — от сердца отлегло. Скрипе было строго поставлено на вид, и мы раскурили трубку мира. Злой я какой-то, это от голода, наверное. На завтра остался только горох. И всё.
Ночью на меня кто-то залез. Сел на ноги и издал звук. Я проснулся и заорал спросонья. Щелкнул фонариком и на одеяле обнаружил зайчонка. Сидит, дрожит, щеки раздувает. Я руку поднес, он ткнулся холодным носом и пискнул.
Народ от крика проснулся.
— Ринго, ты чего орешь?
— У меня заяц тут.
— У тебя не заяц, а белка. Белая горячка.
Зайчонок дрожал, но не уходил. Я аккуратно его погладил. В кустах раздался шорох — вероятно, тот, кто напугал зайчика, стойко дожидался его возвращения.
Я покидал в заросли камни, чтоб наверняка спугнуть преследователя.
— Может, сожрать его? — проявил инициативу Доброволец.
Не скажу, что эта мысль не пришла мне в голову. Более того, она пришла мне в голову, едва я увидел зайца, сидящего у меня на одеяле.
— Не, жалко его. Он же к нам за помощью пришел, а мы его в котел. Некрасиво.
— Зато вкусно, — хохотнул Костик.
— Его все равно никто убить не сможет. Мы же хиппи, а не звери какие-нибудь!
— Мы все должны быть детьми, — во сне пробурчал Скрипа.
— Вот именно. — Я даже обрадовался появлению союзника. — И вообще, это мой заяц, оставьте его в покое!
Постепенно все заснули. Заяц, ручной, как котенок, пыхтел у меня под мышкой.
Когда рассвело и заорали дрозды, его уже не было.
Утром, поедая с аппетитом гороховую кашу, хиппи с некоторым сожалением корили себя за излишнюю мягкость. Гороха на всех оказалось очень мало, никто не наелся. Надо что-то делать, искать продукты.
