Традиция эта восходила к незапамятным временам. Говорили, что когда-то все уходившие из деревни молодые люди искали только одного — Любви. И не возвращались. Ходили невнятные слухи, что кто-то и где-то из тех, давно ушедших (тс-с, шепотом), — нашел. Но старики строго прикрикивали на тех, кто слухи эти пересказывал. Говорили (уже громче), что мудрые старейшины изрядно обезлюдевшего края заменили обязательный поиск Любви выбором. И молодые стали уходить за Славой, Богатством, Храбростью, Красотой, Силой или Мудростью. И, главное, они стали возвращаться. И приводить женихов и невест. И строить новые дома. И рожать детей.
Конечно, иногда находились наглецы (и смотреть на них полагалось косо и упоминать с неодобрением, как выскочек), кто, выходя по весне объявить свою Цель, говорил о Любви. Но становилось таких все меньше и меньше, а годами не бывало и вовсе. Уходили эти любители выставить себя особенными все же вместе со всеми. И… не возвращались. И снова носились в воздухе зимними вечерами упрямые слухи, что кто-то и где-то в других городах нашел-таки эту самую Любовь, да при ней и остался. Но слухи слухами, а кто их видел? И желающих громко назвать неподобающую Цель становилось все меньше.
Ничего необычного не ожидалось и этой весной. Один за другим выходили вперед молодые люди, взволнованно и громко произносили названия того, что поскорее выведет их в полноправные взрослые: «Слава! Богатство! Храбрость! Красота! Сила! Мудрость!» Качали удовлетворенно головами старики, и сжимали руки юношей и девушек свои новые медальоны.
— Слава!
— Мудрость!
— Сила!
— Мудрость!
— Мудрость!
— Сила!
— Храбрость!
— Богатство!
— Богатство!
— Богатство!
— Мудрость!
— Дело!
— Мудрость!
Конечно, все знали, что Мудрость и Храбрость — Самые удачные выборы. Овладеть грамотой несложно. Тут только от терпения зависело, а подвиг совершить можно и вовсе по-быстрому. Да и что считать подвигом? Тут ведь главное рассказать поярче, да свидетельство привести поубедительней. За Богатство и Силу придется попотеть дольше, но и результат посолиднее, уважения от земляков, стало быть, поболее. Дело и Красота считались выбором рисковым. Тут надо было отличиться. Но уж если выгорит — творцам почет особый. Так что вместе с волнением был у молодых и расчет. У кого на удачу, а у кого потрезвее и попроще — на скорейшее возвращение.
— Мудрость!
— Богатство!
— Сила!..
И тут все-таки прозвучало неуместное и вызывающее:
— Любовь!
Конечно, формального запрета не было: традиция все-таки. Но, казалось бы, уж сколько высмеивали и Предупреждали. А поди ж ты. Кто отличился-то? Ну точно, это наш парень, с которого рассказ и начался (а почему бы иначе рассказ начался с него?). Вышел ровным шагом, руку за медальоном протянул, воздуху в грудь набрал под равнодушно-одобрительный взгляд вручающего старца да и выдал: «Любовь!»
