Путник взглянул на безмолвный призрак отца, паривший в трех шагах справа. У Тарма было грустное, отрешённое выражение, не подходившее к его лицу. «И почему он всегда так печален?» — задумался воин. Неужели у отца есть какая-то тайна, которую призрак не может рассказать?
Призрачный путник сомневался, что Тарм в силах помочь в его войне, учитывая, насколько сильно отцу не нравились устремления сына. Да и, насколько знал Путник, Тарм просто не мог разговаривать. А жаль: разведка не помешала бы, чтоб не попасть в засаду.
Он нашел черный ход; дверь, конечно же, была заперта. Не владея воровским ремеслом, Путник не умел взламывать замки, но приготовился к такому варианту заранее. Открыв поясной кошель, он осторожно извлек содержимое — маленький кожаный сверток, подарок Гилтер’йель, и принялся осторожно разворачивать его, пока на черную кожу перчатки не лег оранжево-красный желудь.
Мгновение он взвешивал свой поступок — использовать прекрасный дар природы подобным неестественным способом было равнозначно убийству. Гилтер’йель научила Путника всему, что он знал и умел, это так, но его ли это путь — придерживаться всего того, что свято для Гилтер’йель? Эфирность — такая же часть мироздания, как и материальный мир, но не зашел ли он слишком далеко? Разве его способности, само его существование не были неестественными?
Если уж на то пошло, разве с такой точки зрения существование призрачного друида не является точно так же противоестественным?
И вновь Путник взглянул на Тарма, но как всегда, дух не ответил ему, оставляя сына задавать вопросы самому себе.
Его существование — кощунство?
Через секунду Путник понял, что не знает ответа, и, будучи честным с собой, признал, что его это не особенно беспокоит. Через несколько дней это уже не будет иметь никакого значения.
Путник прижал желудь к замку и дверной ручке.
— Поглоти то, что сделано руками человека, — тихонько прошипел он на эльфийском.
В ответ желудь задергался и погрузился в металл. С места его касания разошлась красная рябь, заставляя замок ржаветь и разрушаться. Металл застонал в беспомощном протесте, но ржавчина сделала свое дело.
Дверная ручка упала и превратилась в пыль, прежде чем коснулась земли.
Чуть слышно скрипнули петли. Внутри погруженного в темноту дома Путник не заметил ни слуг, ни охраны. Он спокойно зашел внутрь.
Бесстрастность далась ему не без усилий. Путник обязан был предположить, что Торлик подготовится к его визиту, а цель этой вылазки была слишком важна, чтобы рисковать попусту.
