— Это не конец, кем бы ты ни был, Путник, — голос вновь изображал опьянение. Мужчина скользнул вдоль стены. — Люди Чёрной Крови вырвут тебе сердце за это.
— Сомневаюсь, — возразил Путник, не уточняя, в каком именно утверждении он сомневается. Он держал меч поднятым до тех пор, пока мужчина в капюшоне не выбежал из переулка. Путник следил за ним мгновение, затем спрятал меч и повернулся в сторону улицы.
— Подожди, — смогла выдавить Арья, поднимаясь на ноги.
Вздрогнув, как будто он её до сих пор не замечал, Путник повернулся взглянуть на Арью. Его воротник был высоко поднят, наполовину пряча лицо, но Арья внимательно всмотрелась в его черты — единственное, на чем она смогла сфокусироваться. В лунном свете бледная кожа и чёрные одеяния резко контрастировали между собой. В тёмных одеждах и с дикой гривой волос он казался демоном, явившимся на Фаэрун. Впрочем, Арья видела только сияние его глаз. Сначала его присутствие пугало, но глядя на него, она обнаружила, что боится все меньше и меньше. Что-то в нем было такое, что-то важное, какой-то ключ ко всем этим переплетенным тайнам…
И было что-то в его глазах — зов, ждущий отклика, ужасное возмездие…
А потом глаза Путника скрылись в тени, когда он отвернулся. Арья попыталась последовать за ним, но взгляд девушки расплывался. Он исчез.
Пошатываясь, теряя равновесие, с раскалывающейся головой Арья кое-как добралась до «Свистящего Оленя», из окон которого доносился резкий смех. Не обращая внимания на посетителей, она ввалилась внутрь и прошла в свою комнату.
Арья знала две вещи: её дела с темным незнакомцем в эту ночь были не закончены, и — ей понадобится меч.
26 Тарсах
Путник, скривив губы, торопливо покинул переулок. Его цель была недалеко — в Куэрварре насчитывалось всего около пяти дюжен зданий и только три большие улицы. Немногие горожане после наступления ночи выходили наружу, и никто не увидел, как он крадется в тени.
Не то, чтобы его беспокоила сейчас возможность быть замеченным. Мысли Путника занимала женщина с каштаново-рыжими волосами.
Он наткнулся на драку в переулке случайно, когда скользил куэрваррскими улочками, и, в любой другой день, наверное, не стал бы вмешиваться. Почему же он спас её? Путник понятия не имел, кто она такая. Он никогда не видел эту девушку раньше, что, впрочем, было неудивительно. Через Куэрварр часто проходили чужаки; он и сам был чужаком в каком-то смысле.
Поступил ли он так из стремления к правосудию? Путник нахмурился. Правосудие — устаревшее и бессмысленное понятие; за доказательствами не надо было далеко ходить, стоило только вспомнить убийство его отца, последователя Тира. Тем не менее, он поступил так не случайно. Это не было прихотью. Неужели вид женщины разбудил в нем чувства, те чувства, которые Путник давно похоронил? Его пульс участился.
