Путник закрыл глаза, но не обернулся.
— Готовлюсь, — сказал он.
— К чему? Куда ты собираешься?
— В Куэрварр, — он снял с Одноглазого глазную повязку, но в остальном не стал трогать покойника. Потом встал и пошел к Рыжему.
— Зачем? — спросила Гилтер’йель. — Ты еще недостаточно восстановился, чтобы идти пешком, к тому же, это не имеет значения. Я посадила те семена, что приведут к падению Грейта. Твоя месть осуществится в любом случае. Все сделано.
— Я иду не мстить.
Когда Гилтер’йель не ответила, Путник обернулся, чтобы взглянуть на нее. В своем темном наряде, нетронутом заливающим Путника дождем, солнечная эльфийка в полумраке выглядела как воплощение красоты, неуместное на фоне подобных страданий и разрушений.
Он заметил, что, как ни странно, дух Тарма Тардейна не исчез. Вместо этого, его отец спокойно стоял рядом с разрытой могилой, не говоря ни слова. Его смелость придавала Путнику сил.
— Ты не поймешь, — сказал Путник. — Я пойду.
Он направился к Рыжему.
Гилтер’йель зарычала, схватила Путника за руку, вцепилась в нее с силой разъяренного медведя-гризли.
— Не пойдешь, — сказала она, с перекошенным от гнева лицом и глазами, в грозу светившимися багрянцем.
Призрачный путник с удивлением оглянулся на нее. С каких это пор друид прикасается к нему? На его памяти это было впервые.
Путник почувствовал, от этого касания к нему приходят образы. Резонанс Гилтер’йель показывал ему её воспоминания…
Темная ночь, смех — ночь его смерти. Слова… «Сделаешь ты это, или нет, неважно.»
Как будто опомнившись, она выпустила руку мужчины и попятилась. Лицо эльфийки было спокойным, но в глазах все еще виднелась ярость.
— Я запрещаю тебе идти.
Что за воспоминания он видел?
— Ты больше мне не приказываешь, — без всяких эмоций ответил Путник.
— Я твоя хозяйка, а ты мой защитник, — возразила Гилтер’йель со сталью в голосе.
— Ты прислала ко мне убийц, и все еще так считаешь? — голос Путника, словно ножом, резанул Гилтер’йель, но призрачный друид в один миг взяла себя в руки.
— Я прислала их убить маленькую рыцарскую шлюшку, а не тебя, — сказала Гилтер’йель с пренебрежительным жестом. — Это для твоего же блага; она сбивала тебя с пути. Я не собираюсь отказываться от пятнадцатилетнего труда, который вложила в тебя, в твои тренировки и экипировку, в обучение тем способностям, которыми владеем только я и ты.
— А ты любишь меня, Гилтер’йель?
Вопрос застал её врасплох. Путник впервые видел, как призрачный друид лишилась дара речи. Гилтер’йель открыла рот, но ни звука не произнесла. Она смотрела на Путника, как на взбесившееся животное.
