Когда он заговорил, его голос был спокойным и грустным.
— Я его не знаю, — сказал он. — Откуда эти песни? Я не знаю. Почему я их помню? Я не знаю. Если бы я и помнил своё имя, оставалось бы оно по-прежнему настоящим? Оставался бы я до сих пор… собой…
Последние слова звучали тихо и беспомощно.
Казалось он вот-вот откроется перед ней, словно…
И ничего. Он снова замолчал.
В Арье росло огорчение, и вместе с ним — глубокое чувство сопереживания. Как долго этот измученный человек жил в таком состоянии? Он не мог раскрыться, не мог бороться с демонами своего прошлого, с чувствами настоящего, со страхом будущего. Всякий раз, когда он пытался, когда подходил близко, он начинал кашлять с такой силой, будто собираясь разорвать себя надвое. Когда-то в прошлом Путник забыл, что такое чувства. Он был человеком без страха, без надежды, без любви.
Но нет, дело было в другом.
Её сердце не могло с этим смириться. Оно подсказывало рыцарю, что Путник не смог открыться не потому, что забыл, а потому, что не мог принять то, что за этим последует.
Доверившись чувствам, Арья склонилась к нему и взяла его за руку.
Путник отстранился.
— Путник, — произнесла Арья. Она снова потянулась к нему, на этот раз он оттолкнул её — осторожно, но уверенно. Он высвободил руку в перчатке из ее руки.
— Не делай так больше, — прохрипел он, с угрозой и болью в изломанном голосе.
* * *
Где-то в древесной листве над ними улыбались призрачные губы.
— Да, — сказал женский голос.
Произнеся эту удовлетворенную реплику, лицо стало лицом дрозда. Птица расправила крылья и упорхнула.
* * *
Арья отвернулась, и он увидел, как подрагивают её плечи, от страха или от облегчения — он не знал. Что ж. Он сделал это. Путник лишь поступил так, как его учили. Всё, что Гилтер'йель вколотила в него по поводу жизни в одиночестве, всё, что он узнал об опасности вовлекать кого-то в свое полное жестокости существование, всё, чему он научился за эти пятнадцать лет, вновь осуществилось.
Он не станет, не сможет делить свое унылое, кровавое и короткое существование ни с кем. Ни с другом. Ни с любимой. Ни с семьей.
Он был духом возмездия, а значит, был одинок.
Краем глаза Путник заметил Тарма Тардейна, но духа уже не было, когда он повернулся в ту сторону. На него нахлынула волна печали, и он позволил ей пройти насквозь, оставляя лишь опустошенность.
Что ж, он сделал это, и что же он чувствовал теперь?
Должен был не чувствовать ничего. Весь его опыт говорил, что Путник должен чувствовать лишь лёд внутри себя, излучать наружу лишь холод, и быть довольным своей отчужденностью от мира живых. Мёртвые понимают и никогда не судят. Призраки, окружавшие Путника, никогда бы не отвернулись от него в страхе.
