Напротив, есть вполне достаточные основания считать, что председатель Уральского Облсовета Белобородов, который подписал телеграмму, никогда не принимал решения, противоречащего Москве даже при рассмотрении менее важных вопросов, чем судьба царя и его семья. Нельзя представить, учитывая политическую важность вопроса, чтобы Москва позволила уничтожить царскую семью без малейшего согласования заранее.
Но если Москва действительно знала о плане заранее, и если было так важно держать это в секрете, почему Белобородов послал такое подробное сообщение? Были ли Романовы убиты или увезены живыми, было бы проще и более безопасно просто послать сообщение: «Операция с Романовыми, закончена по согласованию».
Это, в свою очередь, приводит к следующему решающему вопросу. Если большевики хотели сохранить свои действия настолько секретными, почему доказательство этого безжалостного дела было оставлено среди разбросанных бумаг на почте, обнаруженных белогвардейским следствием? Чтобы их нашли? Этот вопрос может относиться и к другим свидетельствам в деле Романовых.
Сам Соколов так ответил на этот вопрос: «Все люди обывательской среды, незнакомые с техникой следственного дела обычно рассуждают по одному шаблону: самое простое преступление им кажется чрезвычайно загадочным пока оно не раскрыто, и каждое самое загадочное преступление им кажется чрезвычайно простым, когда оно раскрыто. Обычно и встречаешься всегда с рассуждением: как преступники могли оставить не уничтоженным такой ценный предмет? Действительно ли это?».
Соколов готов ответить на этот вопрос применительно к рассматриваемой телеграмме: «Большевики — люди, и как все люди, они подвержены всем людским слабостям и ошибкам. Я отдаю им должное. Они совершили преступление, особенно вторую его часть: уничтожили труппы так тщательно, как могли. Они лгали, отдаю им должное, умело. Но они иногда переоценивали самих себя и свою осторожность».
Но это утверждение содержит семена своего же собственного опровержения. Если большевики действительно убили семью, они не избавлялись от улик так тщательно, насколько это было возможно — они оставили много улик в шахте, не оставив ни для кого никаких сомнений, что тела были уничтожены, очевидно, там.
Они также оставили откровенные признаки стрельбы в Доме Ипатьева — включая следы от пуль и пятна крови. Телеграмма как раз подтверждает все улики, собранные в Екатеринбурге и вокруг него, указывающие только на одну версию — ту, которую Соколов и курирующий его генерал Дитерихс сочли достойной для рассмотрения. В целом, на почте было найдено 65 сообщений, некоторые из них зашифрованы. Все же, упомянутая телеграмма не похожа на другие, — она написана почти литературно. Поскольку она выделяется по многим причинам, и поскольку от этого зависит версия расстрела, мы решили рассмотреть ее внимательно.
