Каждому участнику экспедиции, кроме простых матросов, полагался денщик. Беринг распорядился, чтобы Штеллеру тоже дали денщика. И в избушке Штеллера поселился казак Савва Стародубцев, который чистил ему сапоги и варил обед.
Штеллер подружился со своим денщиком. Савва был рослый, степенный бородатый мужик. По натуре домосед, он не понимал зачем это людям надо ездить на край света, когда можно сидеть у себя в деревне.
— Такая наша казачья жизнь, — жаловался он Штеллеру. — Нас всегда куда-нибудь гонят.
Он чудесно знал природу Сибири. Услышав в лесу птичий свист, он мог сказать, какая это птица, где она живёт, чем питается, как на неё надо охотиться. Ему были известны все звериные повадки, все деревья и травы. Он дал Штеллеру множество ценных сведений, которых усердный ботаник нигде не мог раздобыть, — когда цветут какие цветы, когда поспевает какая ягода.
Подружился Штеллер и с живописцем Плениснером, прикомандированным к экспедиции, чтобы зарисовывать достопримечательности всех неведомых стран, которые посетят путешественники. Плениснер рисовал не слишком хорошо, но зато был страстный охотник. Он завёл на Камчатке свору собак и травил зайцев, стрелял белок, уток, соболей, песцов, ходил даже на медведя.
Штеллер сопровождал Плениснера нa охоте, изучал местность и однажды взобрался с ним на вершину Авачинского вулкана, одного из самых крупных на Камчатке. Стоя у края дымящегося кратера, он рассуждал о причинах землетрясений. Скромный Плениснер слушал и молчал.
Иногда они вдвоём заходили в селения камчадалов — нищих уроженцев Камчатки, разорённых налогами, которые взимали с них русские чиновники. Там Штеллер записывал камчадальские слова, покупал наконечники стрел, одежду, утварь. Изучение малоизвестных народов интересовало его так же, как изучение растений.
Первое время Штеллер дружил с корабельным мастером Софроном Хитровым. В экспедиции трое русских своими знаниями морского дела снискали себе особое уважение иностранцев — помощник Беринга Чириков, штурман Елагин и корабельный мастер Софрон Хитров. Но Штеллер имел какой-то особый талант к ссорам — скоро он поссорился и с Хитровым.
«Пётр» и «Павел», двухмачтовые, пузатые, поднимающие по шести тысяч пудов каждый, казались не слишком быстроходными, но были прочны и устойчивы. Между ними поделили двадцать восемь небольших пушек, привезённых из Иркутска. Нагружены они были солониной, морскими сухарями, мукой, крупой, дровами и бочонками с пресной водой.
